Публикации о состоянии дел в нашей армии регулярно появляются на страницах еженедельника. В начале года читатели смогли ознакомиться с результатами Оборонного обзора и узнать, как видят руководители Минобороны перспективы развития ВС до 2025 г. (Анатолий Литвинов «Облик украинской армии образца 2025 года» // «2000», № 1—2 (541), 14—20.01.11). Увы, анализ дальнейших шагов ведомства показал непоследовательность и спонтанность в принятии решений по практической реализации намеченного.

Сейчас идет разработка проектов основополагающих документов в сфере военной безопасности государства, которые затем послужат отправной точкой для дальнейших мер по реформированию и развитию отечественных ВС. Этап, что и говорить, ответственный.

Что касается перспектив развития сферы военной безопасности страны, нужно помнить, что Украина официально провозгласила себя внеблоковым государством и это выдвигает повышенные требования в указанной области.

Упомянутая публикация «2000» начиналась с сообщения о том, что в декабре прошлого года Минобороны обнародовало результаты второго оборонного обзора (ОО) и презентовало проект Стратегического оборонного бюллетеня (СОБ) на период до 2025 г. По логике СОБ должны были затем принять за основу при разработке проекта Концепции реформирования Вооруженных Сил Украины на период до 2016 г.

Роль и место СОБ среди нормативных документов государства в сфере национальной обороны (а в особенности — его правовой статус) наверняка непонятны читателям, незнакомым со спецификой деятельности силовых структур; с этим не все ясно даже специалистам. Если, например, разработка Стратегии нацбезопасности предусмотрена законом «Об основах национальной безопасности Украины», то применительно к СОБ законодательной регламентации такого высокого уровня нет.

Возникает вопрос: на каком основании в СОБ прописывается будущий облик наших Вооруженных Сил (их задачи, структура, численность и др.)? Тем более если учесть, что полномочиями определять общую структуру и численность ВС обладает исключительно Верховная Рада.

К тому же, на наш взгляд, нарушена методологическая последовательность в деятельности МО. Существует признанная во всем мире логически обоснованная последовательность разработки и принятия основополагающих документов по безопасности государства в военной сфере. И ее, к слову, старается придерживаться нынешнее руководство страны. К концу прошлого года, по решению президента, должна была завершиться разработка Стратегии нацбезопасности, а к началу февраля нынешнего — новая редакция Военной доктрины Украины. К сожалению, сроки в обоих случаях неоправданно затянулись. Но лишь на основе этих документов можно говорить о перспективном облике наших ВС. Иначе получится, что телегу пытаются запрячь впереди лошади.

Но если государство все-таки взялось за разработку СОБ, то он должен быть продолжением и развитием положений в сфере военной безопасности страны, отраженных в документах более высокого уровня. У нас же выходит наоборот: презентация проекта СОБ (т. е. фактически обнародование вИдения Министерством обороны облика ВС на перспективу полутора десятков лет) состоялась до выхода вышеупомянутых нормативных документов.

Четкое указание угроз как элемент сдерживания

В проектах перечисленных документов, к сожалению, не дано четкое объяснение: с каким противником должны быть готовы бороться наши ВС? А ведь нам важно понять, от каких угроз может потребоваться защищать родину в обозримом будущем.

Ситуацию вокруг страны не стоит рассматривать через розовые очки. Народный депутат, глава Комитета ВР по вопросам евроинтеграции Борис Тарасюк так охарактеризовал положение: «На сегодня, говоря компьютерным термином, позицию Украины в сфере безопасности можно назвать «зависанием». Фактически произошла смена внешнеполитического курса: с курса на евроатлантическую интеграцию — на внеблоковый. При этом должна усиливаться безопасность государства, а она, наоборот, ослабляется. Отсутствие надежных гарантий международной безопасности и слабая система национальной обороны не позволяют говорить о том, что страна находится в безопасной среде. Стоит обратить внимание хотя бы на цифры. В Украине из расчета на каждого человека выделяется $25 на оборону. В нейтральной Австрии — $330, в нейтральной Швейцарии — $500, а в Швеции — $608».

В конце 2010 г. президент Румынии Траян Бэсеску сказал в интервью Financial Times: «В Приднестровье может повториться сценарий российско-грузинского конфликта 2008 года в Южной Осетии. События в Южной Осетии показали: все что угодно может случиться в любой момент. У нас есть Приднестровье, в нескольких километрах от границы. Мы не можем смириться с таким риском для нашей безопасности. Если спросить любого румына, быть ли Молдавии частью Румынии, он ответит «да». А несколько ранее — 30 ноября — он же говорил, что через 25 лет граница ЕС будет проходить по Днестру, а Бессарабия объединится с Румынией.

Вскоре угрозы вновь проявились — но уже с другой стороны. В частности, в первые дни нынешнего года ужгородский священник УПЦ МП протоиерей Димитрий Сидор, который возглавляет политическое движение русинов в Закарпатье, выступил с резкими заявлениями в адрес Украины и пригрозил власти вооруженным сопротивлением.

По его словам, русинский народ «после многих лет требований о своих правах вправе с оружием в руках защищать свою свободу. Мы обвиняем Киев в этноциде, в дискриминации с явными элементами геноцида. Если Украина неспособна признать наш законный статус автономии и вечно плачет, что Закарпатье живет на дотациях Киева, то пусть снимет с себя бремя дотационного региона, и мы мирно разойдемся. Как Чехия со Словакией. В крайнем случае, международным правом предусмотрен и силовой сценарий. Народ после многих лет требований о своих правах вправе с оружием в руках защищать свою свободу. Это действующая норма. Кто сегодня осуждает хорватов, которые с оружием в руках воевали против сербов? Нас — как минимум 70% жителей Закарпатья. Мы «титульная нация» в области, нас около 800 тысяч».

Специалисты вполне обоснованно считают, что новые угрозы и вызовы подталкивают мировое сообщество к пересмотру значимости таких вещей, как «мягкая сила» (soft power) и «жесткая сила» (hard power)*. Происходит постепенный дрейф от однополюсности мира к его многополюсности, появляются новые угрозы и риски, что вынуждает предпринимать серьезные шаги по пересмотру существующей системы безопасности на нашем континенте, изменению подходов к построению архитектуры безопасности.

_____________________________
*Американский политолог Джозеф Най, который ввел эти термины в своих книгах, под «жесткой силой», или «жестким могуществом», подразумевает способность к принуждению, обеспечиваемую военной, экономической и финансовой мощью страны, а под «мягкой силой», которую иногда называют также «гибкой властью», — влияние, обусловленное культурой, системой ценностей и политической идеологией.

Перечисление новых угроз и претензий нашей стране можно было бы продолжить. Но дело не только в них. Ведь когда в течение одного месяца звучат несколько заявлений, похожие на процитированные, стоит ли дипломатично уходить от четкого указания в основополагающих документах сферы военной безопасности, с каким противником нам следует быть готовым вести борьбу? Американцы, например, заявляют о таком официально всему миру. Полистайте последнюю редакцию американской нацбезопасности США — и вы найдете там конкретный список врагов США, против которых может быть применена военная сила.

Четкое и недвусмысленное указание явным и скрытым недругам о наших «взглядах на жизнь» — тоже элемент сдерживания угроз. А военным и правоохранителям это дает ясное понимание: кому (и как) они должны быть готовы противостоять; чему учить солдат и офицеров; какие проводить учения и маневры. В итоге их деятельность становится осмысленной и целенаправленной.

По проблемам и настрой

Не пытаясь дать здесь всестороннюю оценку планируемых направлений развития наших ВС, замечу: любые планы могут стать реальностью лишь благодаря усилиям тех, кто призван воплотить их в практику, т. е. в данном случае — прежде всего солдат и офицеров.

Но тут заложена «мина замедленного действия». Как известно, у нас не соблюдаются государственные социальные гарантии военнослужащих и членов их семей; ВС недостаточно укомплектованы; система обеспечения не в полной мере удовлетворяет соответствующие потребности.

Денежное содержание, которое повысили в конце 2010-го в среднем на 23% (прибавку «съел» рост цен), остается мизерным — даже по сравнению с российскими или белорусскими соседями. Болезненный вопрос — обеспечение жильем: в очереди на квартиры в ВС стоят около 46 тыс. чел. В прошлом году армия получила лишь около тысячи квартир, да и то за счет достройки объектов, начатых в прежние годы.

Отнюдь не улучшила настроение военнослужащих и грядущая пенсионная реформа. Этот фактор вкупе с другими социальными проблемами военнослужащих и наряду с угрозой сокращений сводит к минимуму мотивацию к военной службе. Трудно рассчитывать на активную поддержку грядущих преобразований военными.

Через сокращение или через перевооружение?

Угроз стране не убавляется (по нескольким позициям они даже возросли). Потому вызывает сомнения обоснованность намерений МО сократить численность армии, согласно упомянутым проектам документов, на 40 тыс., т. е. до 160 тыс. Эта чаша не минует и командный состав: личный состав Генштаба предполагается сократить на 25—30%, а командований видов ВС — на 20% и более.

Справка «2000». Проектом СОБ предусматривалось, что ВС останутся в трехвидовой структуре, которая включает в себя: Сухопутные войска (после реформирования их численность должна составить 57,2 тыс. чел.), Воздушные силы (42,5 тыс.) и ВМС (14 тыс.). Добавятся новые структуры: Силы боевого дежурства и Силы спецопераций численностью до 5 тыс. чел. Они должны быть созданы до 2013 г. как отдельный род войск, основными задачами которого станут ведение специальной разведки, участие в антитеррористических операциях, уничтожение важных объектов экономики и военных объектов противника, осуществление контрдиверсионных и контртеррористических операций. Новые структуры ВС будут созданы на базе спецподразделений и Объединенных сил быстрого реагирования (ОСБР).

Независимые эксперты пришли к выводу, что предложенная МО уменьшенная численность армии не имеет под собой достаточных оснований и продиктована преимущественно желанием сэкономить на содержании личного состава.

В частности, директор Центра исследования армии, конверсии и разоружения Валентин Бадрак считает: «Численность военнослужащих в Вооруженных силах нельзя сокращать, не проведя модернизацию и переоснащение армии. Сегодня все страны в мире занимаются сокращением личного состава, потому что на смену старым вооружениям приходят новые, более мощные. Кроме того, если раньше в самолете или танке экипаж состоял из 3—4 человек, то сегодня число людей уменьшается — строятся даже беспилотные самолеты... все логично — количество военнослужащих уменьшается за счет технологии и новых систем вооружения. В случае с Украиной эта тенденция не является однозначной, ведь материально-техническая база давно устарела и не обновляется. В таких условиях украинской армии очень сложно разрабатывать условия реагирования на новые угрозы».

Существует несколько путей перевооружения отечественных ВС. Но руководство в качестве основного пути избрало продление сроков службы тех вооружений, которые есть в наличии. Так, министр обороны Михаил Ежель неоднократно предлагал сосредоточить усилия на сохранении в боеспособном состоянии уже имеющегося вооружения и военной техники (т. е. на их ремонте, модернизации, продлении ресурса).

В условиях ограниченных финансовых ресурсов это имеет под собой рациональную основу. Но есть ряд проектов (их список у нас предельно ограничен), которые можно назвать «критическими» не только для армии, но и для ОПК: корвет, многофункциональный ракетный комплекс «Сапсан», военно-транспортный самолет Ан-70 и др. Если военное ведомство несколько лет подряд будет игнорировать их поддержку, то потери для ОПК и страны в целом станут невосполнимыми: ведь устаревают конструкторские заделы, теряется людской потенциал конструкторских бюро и предприятий-изготовителей, не развиваются технологии... И ни одна страна мира не пожелает закупать у нас то, что отвергнуто нашей армией. Такого нельзя допустить.

Мнения оппонентов

Приведем мнения политиков, которые могут судить о будущем нашей армии профессионально.

Из письма председателя ВР Владимира Литвина на имя секретаря СНБО Раисы Богатыревой от 3.12.2010 по Концепции реформирования ВСУ:

«...Расформирование Объединенного оперативного командования негативно повлияет на ОСБР, которые окончательно утратят перспективу стать, наконец, объединенными... В проекте Концепции предусмотрено уменьшение на 10—20% численности штата мирного времени военных частей и подразделений ОСБР и увеличение срока их подготовки к выполнению задач по назначению. Это по сути нивелирует главную особенность ОСБР, а именно высокую степень готовности и возможность немедленного реагирования на любые угрозы...Разница между потребностями и объемами финансирования, предусмотренными проектом Концепции, только в сфере развития вооружения составляет почти 53 млрд. грн.».

Экс-министр обороны, глава подкомитета по вопросам военной безопасности и обороны Александр Кузьмук: «Главное, чего нет в Концепции, — это сложившейся ситуации, которая и влечет за собой необходимость реформирования ВС. А ситуация такова, что страна стала безблоковой. Это в корне меняет структуру, задачи, принципы подготовки и принципы применения ВС.

...не учтено, что страна (и не только наша) находится в преддверии следующего этапа глобального финансово-экономического кризиса, который... будет влиять не только на экономическую ситуацию в стране, а и на обострение противоречий между государствами, между блоками и внутри государства. Кризис будет влиять на развитие событий в государствах, где конфликты тлеют. Это, к сожалению, в Концепции не учтено. А без этого нельзя сформулировать будущую структуру ВС безблокового государства, ее оснащение, обеспечение, вооружение. Нельзя сформулировать порядок применения и ее подготовку.

...В Концепции не определена конкретная цель, которой необходимо достичь в 2015 г., а именно: какова степень готовности и способности ВС для выполнения задач по их конституционному назначению».

Министр обороны оппозиционного правительства Николай Петрук: «Предложенная Министерством обороны Концепция ведет ВС в никуда. Нельзя подстраивать ВС под бюджет в соответствии с принципом «сколько выделяют — на столько и должны выживать ВС». Вооруженным Силам должны выделять столько, сколько им нужно. А сейчас ВС дали бюджет, который будет работать только на проедание. Дали столько же, сколько и МВД. Так у МВД нет воздушных сил с летчиками и самолетами, нет моряков с кораблями, нет сухопутных войск с танками, ракетными установками, артиллерией... Это несопоставимые вещи! И такой бюджет убьет ВС, они больше не поднимутся! Министр обороны с начальником Генштаба должны не отступать, а наступать. В конце концов, если видишь, что у тебя не хватает сил наступать и ты не выиграешь этот бой — с Министерством финансов, Кабмином, — то надо написать рапорт и уйти в отставку».

Меняем риторику на ресурсы, или Реформа разгрома

Почти 20-летний опыт создания и развития нашей армии иллюстрирует простую, не требующую доказательств истину: залог реализации любых планов — надлежащее ресурсное обеспечение, и его не заменит и не отменит эффектная риторика руководства. В верхах МО не любят упоминать, во сколько годовых бюджетов оценивается полное перевооружение нашей армии хотя бы до уровня современных требований, не говоря уже о том, чтобы заглянуть в будущее.

Но судя по словам главного инспектора МО Валерия Фролова, перед нами — титаническая задача с точки зрения необходимых затрат: «За 19 лет независимости на вооружение ВСУ принято лишь 93 новых и модернизированных образца вооружений и военной техники, созданных на отечественных предприятиях ОПК... Количественный показатель всего объема новейшего и модернизированного ОВТ сегодня не превышает 10%; остальные 90% являются морально и физически устаревшими, что обусловливает потребность в закупке новейших или модернизации старых образцов. Есть основания утверждать, что далеко не вся номенклатура ОВТ, которая нужна Вооруженным силам, может сегодня выпускаться предприятиями отечественного ОПК».

Следующие 10 лет мы не можем надеяться на армию как институт сдерживания именно по причине такого положения с финансированием. Даже на текущий год на перевооружение ВС выделено около 300 млн. грн. по основному фонду бюджета, тогда как подписанные контракты МО с предприятиями ОПК требуют выделить около 2 млрд. грн. И если бы сегодня вдруг резко увеличилось финансирование, то лишь через 3—4 года первые образцы могли бы попасть на вооружение и ситуация начала бы меняться к лучшему.

Руководство страны в целом и ВС в частности не может не знать обо всем этом. Но где же государственная мудрость и политическая воля всех ветвей власти (которая сейчас едина, как никогда ранее), если парламент свел на нет потуги МО, отказавшись на пленарном заседании 12 января обеспечить минимальный уровень финансирования ВС на уровне не меньше 2% ВВП?

Законопроект «О внесении изменений в закон «О Вооруженных силах Украины» (относительно обеспечения надлежащего уровня финансирования)» № 5422 от 09.12.2009, инициированный фракцией НУНС, поддержали лишь 103 из 418 депутатов, зарегистрированных в сессионном зале. Хотя в законопроект закладывалось положение о дополнении статьи 15 упомянутого закона требованием о финансировании ВС на уровне не ниже 2% ВВП. Увы, даже этот необходимый минимум оказался неподъемным для нашей власти.

Открою одну небольшую тайну. Проведение ОО и подготовка проекта СОБ начались еще до прихода в Минобороны нового руководства. Работа велась фактически теми же специалистами, что и сейчас. По разработанной и утвержденной методике. Среди полученных результатов одним из важнейших было определение перечня возможных угроз нацбезопасности в военной сфере — их определили более полусотни, причем по ряду направлений отмечалась тенденция к возрастанию угроз. Исходя из этого эксперты разработали и предложили руководству ведомства конкретные, обоснованные мероприятия, направленные на повышение боеспособности ВС в условиях ограниченных ресурсов.

К мнению профессионалов не прислушались. Фактически волюнтаристскими решениями был намечен совершенно иной облик армии. В частности, предпочли отказаться от ОСБР, от одного из армейских корпусов (остальные два будут существенно переформатированы) и от одного (из трех имеющихся) воздушного командования. Предусмотрены значительные сокращения боевых частей и введение фантастических «баз мобилизационного развертывания».

Эксперты склоняются к мнению, что это будет реформа окончательного разгрома Вооруженных сил Украины. К сожалению, голоса, высказывающие здравые соображения, нынче не в моде. И закрадывается мысль — уж не в пьяном ли угаре принимаются кем-то в Генштабе некоторые решения? Настолько они далеки от ответов на вызовы современности.

Вызывает обеспокоенность и стиль работы некоторых высших должностных лиц военного ведомства. По оценкам осведомленных людей, речь идет о возвращении к тем методам руководства и личного поведения, которые были присущи украинским ВС на заре их существования: грубое, хамское отношение к подчиненным, нерегламентированный рабочий день, «нервная обстановка» и нездоровый климат в воинских коллективах... Вновь начались непонятные кадровые чистки и назначения, при которых главным критерием выступает принадлежность к команде. Причем пример вышеописанного обращения с людьми, судя по отзывам свидетелей, подает лично начальник Генштаба генерал Григорий Педченко.

Ныне продолжается, с одной стороны, пересмотр доктринальных положений в сфере национальной безопасности (в частности, разрабатывается новая редакция СОБ и Военной доктрины Украины), с другой — планирование развития ВС на период до 2025 г. К определенным преобразованиям приступили в других силовых структурах страны.

И одновременно с этим начата значительная структурная перестройка ОПК и сферы военно-технического сотрудничества. Масштабность мероприятий несет в себе даже некоторые (к сожалению, лишь отдельные) черты того, что в мире принято называть военной реформой. Кстати, действующая власть этого, видимо, еще не осознала, так как все нововведения осуществляются разрозненно. Поэтому напрашивается вполне объективный вывод: в зависимости от того, насколько все вышеупомянутые действия украинской власти станут системными, согласованными и завершенными, во многом зависит то, как в обозримом будущем будет обеспечена военная безопасность нашей страны.