Выстраивая иерархию приоритетов военного строительства, следует указать, что для России существует необходимость сохранять готовность к участию во всех основных возможных формах военных конфликтов: всеобщей ядерной войне, крупномасштабной конвенциональной войне, ограниченном межгосударственном конфликте, внутреннем вооруженном конфликте и борьбе с терроризмом.

Военная доктрина Российской Федерации выделяет четыре уровня военных конфликтов: вооруженный конфликт, локальная, региональная и крупномасштабная война. Первые два вида, по мнению авторов Военной доктрины Российской Федерации, ведутся с ограниченными целями, вторая пара – с важными и радикальными военно-политическими целями соответственно.

В соответствии с иерархией угроз

В случае региональной и крупномасштабной войн наряду с обычным вооружением допускается использование и ядерных средств поражения. При этом указывается, что Россия оставляет за собой право пустить в ход ядерное оружие как в ответ на применение его против нее и ее союзников, так и в ответ на агрессию против РФ с использованием обычных вооружений, которая ставит под угрозу само существование Российского государства. То есть ядерному оружию отводится роль сдерживания ядерных конфликтов, а также ряда региональных и крупномасштабных войн.

" Для российской элиты очевидно, что бессмысленная «зеркальная» гонка вооружений не только не по силам России, но и будет являться заведомо преступным разбазариванием отечественных ресурсов ”

Таким образом, в России признано, что основой военной безопасности нашей страны остается ядерное оружие и в первую очередь стратегические ядерные силы. Именно их наличие практически исключает для РФ риск масштабной военной конфронтации с другими сильными державами, поскольку считается, что неядерная война США и НАТО против России невозможна: даже если такой конфликт начнется как неядерный, в результате неизбежной эскалации самое большее через 24 часа он перерастет во всеобщую ядерную войну.

Что касается крупномасштабной конвенциональной войны, то до тех пор пока на границах Российской Федерации существуют силы, потенциально способные к такой войне (НАТО и Китай), Москва не может игнорировать возможность ее развязывания. Ставка же на одно только ядерное устрашение и лишь на ядерное сдерживание не дает России достаточной гибкости в реагировании, поскольку теоретически у противника появляется возможность проводить ограниченную «допороговую» агрессию неядерными средствами. Поэтому в соответствии со своего рода «доктриной гибкого реагирования» Россия неизбежно вынуждена содержать достаточные конвенциональные силы для неядерного отпора сильным враждебным государствам и коалициям.

Военное строительство должно искать ответы на военные вызовы в порядке приоритетности степени их опасности для государства. Выстраивается своего рода иерархия приоритетов в соответствии с масштабностью угроз. Совершенно понятно, что ракетно-ядерное нападение представляет собой абсолютную угрозу самому существованию государства и нации. За ним по степени катастрофичности возможных последствий для страны идет крупномасштабная конвенциональная война. Любые же локальные конфликты – это именно локальные угрозы, не являющиеся прямой опасностью для существования государства. Поэтому распределение ресурсов на военные нужды неизбежно будет осуществляться в соответствии с такой иерархией угроз. В целом на концептуальном уровне нынешняя политика российских властей определяется именно подобной иерархией угроз.

Сугубо региональный характер

Поскольку Россия объективно остается вне сферы западного мира, получается, что нынешний мировой порядок, основанный на военно-политической гегемонии США и их союзников, малоприемлем для нашей страны. Этот порядок складывался начиная с конца восьмидесятых годов почти исключительно за счет СССР (России) и окончательно оформился в результате того, что Владимир Путин назвал «величайшей геополитической катастрофой ХХ века», – распада СССР. Поэтому Россия сегодня и в будущем объективно является во многом ревизионистской державой, заинтересованной в дестабилизации нынешнего мирового порядка. Цель РФ – достижение многополярного мира, в котором она была бы одной из ведущих стран в мировом «концерте держав». Однако очевидно, что объективно это достижимо только в случае ослабления США и американского могущества. Другое дело, что при этом Россия вовсе не готова тратить сколько-нибудь значительные ресурсы на ревизионистскую политику и уж точно не заинтересована в серьезной конфронтации с США и Западом по данному вопросу. Отсюда и противоречивый двусмысленный курс Москвы во внешней политике в вопросах противодействия американскому унилатерализму (Иран и т. п.).

Коллаж Андрея Седых

Тем не менее сумма сохраняющихся противоречий России с США и западным миром ведет к тому, что российское военное строительство во многих аспектах неизбежно продолжает преследовать цель минимизации военного превосходства США и НАТО. Это означает, что Вооруженные Силы РФ, как считается, должны обладать следующими основными возможностями:

• обеспечивать эффективное ядерное сдерживание и ядерное устрашение США и их союзников;
• иметь достаточный потенциал для ограничения большинства стратегических военных возможностей США;
• иметь потенциал для недопущения «доступа» вооруженных сил США на территорию бывшего СССР;
• обладать возможностями (в том числе технологическими) успешно противостоять США и НАТО в ограниченном неядерном военном конфликте.

Такие формулировки позволяют достаточно четко выделить основные конкретные направления развития Вооруженных Сил России, наблюдаемые и сейчас. При этом сегодня Москва весьма мудро старается избегать соблазна ввязывания в соревнование с США и НАТО по количественным параметрам вооружений и численности вооруженных сил. Для российской элиты сейчас, в общем, очевидно, что бессмысленная «зеркальная» гонка вооружений не только не по силам России, но и будет являться заведомо преступным разбазариванием отечественных ресурсов.

Разумеется, в настоящее время США и их союзники доминируют в мире, в том числе и за счет своего военного превосходства по отношению к России. Прямое конвенциональное столкновение между вооруженными силами РФ и Запада полностью бесперспективно и лишено для нее шансов на успех. Однако имея боеспособные, эффективные и готовые к применению Вооруженные Силы, Россия, как считается, сможет достаточно уверенно осуществлять сдерживание Запада, заставляя последний принимать во внимание российские интересы.

Москва вовсе не бросает вызов Западу и явно не собирается вновь вступать с ним в военное соперничество. Наоборот, с точки зрения такой логики выход из утратившего всякий смысл Договора об обычных вооруженных силах в Европе позволяет, например, полностью отказаться от устаревшего подхода постоянного соотнесения потенциалов России и Запада и перейти к полной свободе в развитии Вооруженных Сил РФ, опираясь при этом на сугубо национальные потребности и отвечая на конкретные угрозы.

Коллаж Андрея Седых

В целом целью военного строительства России можно назвать создание такой военной машины, которая давала бы полную свободу действий в отношении соседей и одновременно лишала бы Запад всяких надежд на возможность силового вмешательства в действия Российской Федерации.

При этом стоит отметить, что фактически военное строительство России при таком подходе носит сугубо региональный, а не глобальный характер, по сути сохраняя оборонительный уклон.

Очевидно, что сейчас в Москве угрозу крупномасштабной военной конфронтации с США и странами Запада (как и вообще между крупными развитыми странами современного мира) считают маловероятной и ориентируются больше на параметры сдерживания, чем на создание реального потенциала для такой конфронтации.

Ограничения и особенности

Слабость и отсталость России, вряд ли в принципе преодолимые в обозримый исторический период, а также очевидное морально-культурное (цивилизационное) превосходство Запада в сочетании с геополитическими и географическими особенностями РФ накладывают следующие отпечатки на любое возможное реальное российское военное строительство:

• Россия остается и будет оставаться «одномерной» военной державой с неизбежным доминированием военных факторов обеспечения безопасности и приоритетом сугубо военных решений нанесения поражения противнику. В свете этого Москва заинтересована именно в сохранении максимального значения военных факторов национальной мощи – то есть, условно говоря, в вооружении, а не в разоружении. Именно военная мощь гарантирует России национальную безопасность и статус великой державы. Без военного потенциала страна обратится во второразрядное бедное государство;
• РФ неизбежно будет вынуждена отдавать предпочтение «дешевым» и традиционным военно-техническим решениям и методам ведения войны с более развитым противником. Можно даже говорить, что именно в этом и должен состоять российский «неконвенциональный» («перпендикулярный») ответ на западное превосходство – Россия вполне может ответить именно концентрацией огневой мощи и массированием сил, способных нивелировать западные «высокотехнологичные» методы ведения войны. В техническом отношении, например, это может означать, что ввиду отсутствия для Российской армии потребности в «интервенционности» РФ может сделать ставку на создание более тяжелых и хорошо защищенных платформ бронетанковой техники, чем западные;
• для России по-прежнему критически важное значение сохраняет ядерное оружие, играющее роль «великого уравнителя» ее сил с западным миром. Всемирное полное ядерное разоружение пока что абсолютно неприемлемо для Москвы;
• в общем и целом стратегия РФ и ее военное строительство, видимо, неизбежно должны будут основываться на стремлении к максимальному использованию «асимметричных» факторов, способных обесценить западное превосходство. Здесь можно упомянуть использование обширности и глубины национальной территории России, ресурсную самодостаточность, устойчивость социальных структур, возможность накопления значительных военных резервов и массирования сил и средств.

Таким образом, Россия обречена на достаточно консервативное в доктринальном отношении военное строительство. Прямое подражание современным западным военным системам непременно во всех аспектах нерационально и может быть губительным.

С другой стороны, в случае ориентации военного строительства РФ в первую очередь на решение военным путем конфликтов на постсоветском пространстве и на установление гегемонии над бывшими советскими республиками можно говорить о некоторых аналогиях российского превосходства на постсоветском пространстве в тех же самых терминах как военного, так и интегрального могущества. Это позволяет Москве в некоторой степени экстраполировать в свою пользу и «отзеркалить» американские методы достижения превосходства и ведения войны на постсоветское пространство. Собственно, элементы такого подхода наблюдаются в осуществляемой в настоящее время в России военной реформе, направленной на создание нового облика Вооруженных Сил.

Однако при этом Россия способна обеспечить свое военное превосходство над постсоветскими республиками и традиционными устаревшими методами ведения войны, что и было продемонстрировано в августе 2008 года в Грузии.

Можно констатировать, что основные принципы военной организации России и военного строительства неизбежно будут достаточно самобытными и представлять собой гибкую и постоянно адаптирующуюся к возникающим реалиям смесь традиционных (ориентированных на массирование сил и огневой мощи) и современных (сетецентрических) подходов.