В августе 2009 года одна с
другой совпали две памятные годовщины: 10 лет нападению Ичкерии на Дагестан и
год нападению Саакашвили на Южную Осетию. Август 1999 года привёл к власти
Владимира Путина, август 2008 года стал главным испытанием для Дмитрия
Медведева как главы государства.
1999 год был следствием —
становящихся в российском общественном сознании всё более баснословными — «девяностых
годов» государственного хаоса и слабости. 2008 год был проверкой для
«двухтысячных», когда, буквально накануне мирового финансового кризиса, образ
восстановившей государственное единство и основы централизованного порядка
России получил прямой военный удар, не выдержать который страна не имела права.
Утром 8 августа 2008 года,
проведя первую бессонную ночь за «станком» информационного вещания REGNUM’а, я
писал: «Слабость России в защите Южной Осетии, прямо скажем: поражение России в
Южной Осетии будет иметь для неё самые тяжелые политические последствия. И речь
не только о гибели людей и распространении гуманитарной катастрофы на Северную
Осетию. Речь о катастрофическом ущербе для репутации России как гаранта
безопасности своих граждан и своих союзников. Это всё крайне тяжело отразится
на позициях России и её союзников не только в Закавказье, но и на её
собственном Северном Кавказе и вообще на её региональной политике. Теперь
следует ожидать радикализации противников России и ужесточения требований,
предъявляемых к ней её недоброжелателями…».
Катастрофы тогда не
произошло, но общество, впервые за многие годы, вновь поставило в центр
дискуссии не частности, а принципиальные основания государства. Если в
«девяностые годы» общественный шок от самоубийства СССР ещё во многом
уравновешивался пафосом новой национальной государственности России — и
рептильной, предательской внешней политике страны противостояли лишь немногочисленные
реваншисты, реакционеры и бессловесные зрители из «потерянного поколения», то к
2008 году многое изменилось.
Пассивный «отложенный спрос»
на национальное достоинство и безопасность был реализован — и на сцене России
зажил неудобный, активный политический общественный смысл, ставящий своему
государству внятные «потребительские» условия. Если все 1990‑е Россия,
оставленная распадом СССР, по точному слову Вигена Акопяна, без внешней плоти и
кожи, ещё не могла понять — где предел этого распада, то теперь это уже
привычное «без кожи» стало делом обострённого сознания. Внешняя политика
России стала предметом не только прежней, отчаянной арьергардной полемики, но
предметом растущей, публичной внутриполитической борьбы.
О внутренней истории этого
превращения — настоящий сборник точно привязанных к времени актуалистических
статей, организованных в две неравные части: вторую — о том, что думалось и
делалось в 1999‑м – начале 2008 года в остром понимании приближающейся войны
(«Ближнее зарубежье»), и первую – о том, что делалось в 2008 – 2009 годах — в
момент и после войны («Das Futur Zwei»). В не менее остром понимании того, что
для будущего уже созрели предсказанные Александром Блоком «неслыханные
перемены, невиданные мятежи…».
Благодарю моих соавторов В.
К. Акопяна и В. В. Зотова, чей труд стал частью сборника, и посвящаю этот
сборник Борису Соркину и феноменальному коллективу информационного агентства
REGNUM, вся жизнь которых в России и вне её стала идеалистической борьбой за
право людей и народов говорить своим собственным голосом — и за Россию.