Недавно Министерство по делам семьи,
молодежи и спорта обнародовало любопытный документ, утвержденный сразу
четырьмя министрами: семьи, молодежи и спорта; обороны; культуры и
туризма; образования и науки. Называется он «Концепция
национально-патриотического воспитания молодежи». Как следует из
приказных положений, документ должен быть доведен до сведения
руководителей соответствующих структурных подразделений исполнительной
власти, органов самоуправления, учебных заведений, других учреждений,
предприятий и организаций. По существу, он имеет директивный характер,
обязательный к исполнению.
____________________________________
*«2000» в прошлом номере писали об этом, но популярный политик и авторитетный ученый бросает новый взгляд на эту тему.
В нем не указаны причины, побудившие четыре министерства
обеспокоиться национально-патриотическим воспитанием молодежи, однако
нетрудно догадаться, что государственные чиновники не уверены в ее
патриотической лояльности. Иначе зачем бы потребовалось предлагать
столь масштабную программу по «утверждению» национал-патриотизма?
Претворение в жизнь этой задачи возлагается на органы
государственной власти, чья деятельность должна осуществляться
«систематически и целенаправленно». Указан и возраст подлежащих
национально-патриотическому воспитанию. Это «молодые граждане 14—35
лет».
В принципе необходимость воспитательной работы, в том числе и
патриотической, в среде молодежи не вызывает сомнения. Конечно, она
нужна. Сомнения вызывает то, как предполагается ее проводить, на каких
идеологических, морально-нравственных и этических принципах? И какую
молодежь органы государственной власти собираются воспитывать? Всю или
только этнически украинскую?
Содержание концепции свидетельствует, что ее авторы подобных
вопросов перед собой не ставили. Для них украинская молодежь едина. И
воспитываться должна на единых принципах, единых культурно-исторических
традициях и единых примерах героического прошлого украинского народа. В
первом разделе об этом сказано с недвусмысленной определенностью:
«Патриотическое воспитание формируется на примерах истории становления
Украины, украинского казачества, героики национально-освободительной
борьбы». Ниже к этому прибавлены еще героика Второй мировой войны и
современных вооруженных сил(?).
Как видим, перечень примеров, на которых должна воспитываться
украинская молодежь, вполне выдержан в этноидеологическом духе нынешней
«оранжевой» власти. Он избирателен и тенденциозен. Глубина исторической
памяти авторов документа не выходит за пределы XVI—XVII вв. Они не
вспомнили о Киевской Руси, считая, очевидно, что это не наша история и
она не может вызывать уважение и гордость потомков.
«Не нашей» для них оказалась и более чем трехсотлетняя история
Украины в составе Российской империи и Советского Союза, отмеченная
достойным ратным и созидательным трудом ее граждан. Правда, упомянута
«героика Второй мировой войны», но это звучит скорее как оскорбление
памяти миллионов наших соотечественников-фронтовиков, для которых эта
война была Великой Отечественной. Такой она остается и для их внуков. И
нечего, господа «оранжевые» министры, делать вид, что вам неизвестно
это священное для всех народов бывшего Советского Союза название.
Практически каждый пункт воспитательных задач концепции
свидетельствует о том, что ее адресатом является исключительно
украинская этническая молодежь. Ей предназначено унаследовать
«духовное наследие украинского народа»; она должна формировать
«национальное самосознание», «культивировать лучшие черты украинской
ментальности», «овладевать украинским языком как духовным кодом нации».
Но в Украине ведь проживают не только украинцы, но и представители
более ста других национальностей. Соответственно столько же в ней и
молодежных групп. Все они политические украинцы, но этнокультурно
являются русскими, белорусами, крымскими татарами, венграми, румынами,
евреями и др. И вряд ли государственные исполнительные органы вправе
требовать, чтобы они отказались от ментальности и традиций своих
национальностей, от любви к своим народам, от родного языка, который
для них является таким же «духовным кодом», как и украинский для
украинцев.
Среди принципов национально-патриотического воспитания главным также
определен национальный. Он предусматривает «формирование у молодежи
национального самосознания» и «гордости за свою принадлежность к
украинскому народу».
Мне уже приходилось писать о гуманистической ущербности
культивирования особой гордости украинцев за свое этническое
происхождение. Во-первых, в этом нет никаких заслуг гордящихся, а
во-вторых, декларируя свою этническую гордость, необходимо
понимать, что ответной реакцией на нее неизбежно будет декларация
аналогичного чувства представителями других народов, проживающих в
Украине. Посеяв ветер, мы обречены пожинать бурю. В обстановке
этнических предубеждений невозможно рассчитывать на создание в стране
единого гражданского общества и единой политической нации. А в конечном
итоге — и на создание демократического государства.
Как значится в Концепции, в основу национально-патриотического
воспитания молодежи будет положена «национальная идея». Авторы не
разъясняют, что подразумевают под этим понятием, очевидно, для них оно
является категорией этнической и вечной, чем-то сродни чувству
национальной гордости.
Но это совершенно неправильное понимание национальной идеи. В
многонациональной стране она по определению не может быть этнической.
Это всегда общегосударственный или общенародный приоритет развития на
том или ином историческом этапе. Он не может быть постоянным, раз и
навсегда определенным. Как и не может быть таким, который разделяется
только частью социума. Национальная идея предполагает консолидацию усилий всего общества для ответа на вызов времени.
Печально это осознавать, но за годы независимости Украины ее
политическая и творческая элиты так и не сподобились предложить
обществу этот общенациональный приоритет развития. Или хотя бы
общенациональную мечту.
Так что, господа министры, положить в основу национально-патриотического воспитания молодежи то, чего в Украине нет, невозможно.
О том, что концепция адресуется непосредственно украиноэтничной
молодежи, свидетельствуют и такие ее положения, как «изучение
украинского языка как государственного языка Украины», «содействие
расширению контактов с украинцами, проживающими за рубежом», «поддержка
украиноязычных молодежных печатных средств массовой информации, теле- и
радиопрограмм, интернет-центров». Человек, незнакомый с этнической
ситуацией в Украине, прочитав все это, может прийти к выводу, что наша
страна является моноэтничной, что другой молодежи, кроме как
украинской, в ней нет, а потому больше некого и воспитывать.
В определенном смысле вершиной идеологической мысли творцов
рассматриваемого документа является предложение решать воспитательную
задачу также посредством «возрождения и развития украинского казачества
как важнейшей общественной силы».
Здесь для читателя остается неясным, кто займется этим возрождением:
сама молодежь или эту многотрудную задачу выполнят
национально-сознательные дяди, чтобы явить ей пример для воспитания.
Как неясно и то, как мыслится это самое возрождение. С восстановлением
Запорожской Сечи на Хортице и учреждением полкового устройства Украины
с 60 тысячами реестровых казаков? Или для целей воспитания достаточно
будет ограничиться потешной игрой в казаков с ряжеными гетманами,
куренными атаманами, полковниками и даже генералами, которых у казаков
отродясь не было? Но в таком случае что же это за «возрождение и
развитие» казачества?
В целом концепция производит удручающее впечатление. Причем
не только своей идеологической ортодоксальностью, но и методами ее
реализации. Чем-то из прошлого веет от нее. Национал-патриоты,
прокляв коммунистов, заимствовали у них систему тотального
идеологического контроля своих подданных. Патриотическим всеобучем
предполагается охватить не только молодежь, но и родителей, а также
педагогов. А практическая работа, как и в старые времена, будет
проходить посредством систематического проведения научно-практических
конференций, семинаров, месячников, вахт памяти, создания
специализированных воспитательных и контрольных структур. Не правда ли,
все это у нас уже было?
Конечно, в условиях демократического развития ХХI в. подобная
национал-патриотическая озабоченность является немыслимым анахронизмом.
Появись нечто подобное в какой-либо стране цивилизованного Запада, куда
мы так неодолимо стремимся — и у четырех министров немедленно появились
бы приставки «экс».
Когда-то о законах Российской империи говорили, что их строгость
компенсируется их неисполнением. Было бы хорошо, чтобы подобная судьба
постигла и рассматриваемую концепцию. Она не только не сможет
содействовать «укреплению единства и дружбы коренных народов и
национальных меньшинств», как заявили ее авторы, но наоборот, еще
больше разобщит их.
