Уже когда эта статья была написана, появилась в целом совпадающая с ней чуть ли не дословно позиция Владимира Путина по ливийской трагедии. Он не только заявил о неприятии действий агрессора в Ливии, но и открыто назвал пропущенную Россией через Совбез ООН резолюцию «ущербной» и неприемлемой, «разрешающей кому угодно творить в Ливии что угодно». Это – первая официальная позиция российской власти, дающая честную оценку позиции, которую наша страна заняла Совете Безопасности ООН. Назвав «ущербной» пропущенную Россией резолюцию, Путин, по сути, назвал ущербной и позицию России по ее фактической поддержке. «Мы хотим жить в мире со всеми, – сказал лидер страны, – но происходящее в Ливии доказывает, что мы правильно избрали курс на укрепление обороноспособности России».

Позиция Россия в ливийском конфликте глупа, двулична и лицемерна. Каддафи, конечно, России не брат и не друг. Но, кстати, партнер. Хорош Каддафи или плох – это вообще не дело ни России, ни НАТО, ни США.

Это – дело ливийского народа. Народ имел право восстать против Каддафи. Но мы и не знаем, что там было – восстание народа или мятеж тех или иных не представляющих народ групп. Это вообще всегда сложно определить. И это обычно определяется по итогам: победили противники правительства – была революция, победило правительство – был мятеж.

Но это – их внутренне дело. За исключением, разумеется, ситуации, когда в той или иной стране либо действует дружественное правительство, связанное с некой иной страной договором о взаимопомощи, либо, наоборот, против враждебного правительства борется родственная твоей стране партия. Вот если бы Россия изначально рассматривала Джамахирию как враждебную институцию, не имела с ней дипломатических отношений и поддерживала какую-нибудь «Единую российскую Ливию», ведущую против нее борьбу, – в таком случае ее участие в антиливийских санкциях можно было бы понять, как и поддержку военных действий против Ливии с санкции ООН.

Каддафи был партнером России, врагом ее конкурентов; он не только имел с Россией многомиллиардные торговые контракты на оружие, но и на договоренностях с ним строились проекты России по поставкам в Европу через Италию ливийского газа.

Инициаторы антиправительственных выступлений в Ливии России никем не приходились. Разве что агентурой ее конкурентов: европейские страны слишком быстро признали их представителями ливийского народа и слишком быстро вступили в войну на их стороне. Были эти выступления инспирированы Францией и Италией (на что похоже) или нет, но западноевропейские страны явно, включившись в борьбу в их защиту, были и являются заинтересованными получить контроль над ливийской нефтью и газом (в частности, как раз в целях снижения своей зависимости от российских поставок).

Т. е. поддержка западными странами антиправительственных сил и войск в Ливии потенциально имеет явно выраженную (не политически, но экономически) антироссийскую направленность.

То, что Каддафи не бежал, как Бен Али, и не впал в кому, как Мубарак, а стал сражаться, в моральном плане делает ему только честь: возможно, он и проиграет, но останется в памяти народов борцом и своего рода «арабским Сальвадором Альенде».

В политическом плане, даже если его и не любить, он не сделал ничего ни преступного, ни недопустимого: он использовал вооруженную силу для подавления антиправительственных вооруженных выступлений, т. е. сделал то, что в такой ситуации должно делать любое ответственное правительство. То же самое Россия делала в Чечне – и это без колебаний сделает российское правительство, если аналогичное произойдет в РФ.

Зачем ей в этой ситуации было поддерживать экономические санкции против Ливии, вообще непонятно. Ей это не нужно. И события в Ливии ее напрямую не затрагивают.

При этом она умудрилась наказать сама себя почти на $5 млрд – сумма, которую она (как минимум), похоже, потеряет в результате собственных санкций. Даже если бы Каддафи был очень плохой (тогда, правда, с ним и контрактов не нужно было бы заключать – но даже если бы и был), абсолютно непонятно, почему российские граждане должны терять $5 млрд. В США конгрессмены уже требуют Обаму к ответу: с какой стати он тратит миллионы долларов налогоплательщиков, обстреливая далекую Ливию?! А российская власть выкинула на ветер $5 млрд, и ничуть этим не смущена.

Смысл один: опять берет верх стремление получить одобрение западных стран и США. И те, кто принимают такие решения, не понимают, что они унижают Россию, ведут к потере ее авторитета в остальном мире и сами выглядят в глазах западных стран услужливыми лакеями.

То же – с запретом на въезд в Россию или транзит через нее Каддафи, его семьи и окружения. Ехать им сюда ну никак не нужно. Далеко, и не по дороге. К тому же в эту сторону в любом случае можно уехать без проблем: в ту же Белоруссию... Т. е. никакого практического смысла в этом запрете не было. Но была услужливая демонстрация для Запада: «Мы послушны вашим решениям».

И, как венец всего, – двуличная позиция воздержания при голосовании в Совете Безопасности ООН.

Если уж Россия считала, что против Каддафи нужно применить силу, она должна была голосовать за эту резолюцию. Если не считала – должна была накладывать вето. Россия – не рядовой член Совета Безопасности, который может сказать: «Я воздерживаюсь. А вы все – как знаете».

Российское «воздерживаюсь» означает «поддерживаю». Потому что Россия – один из пяти гарантов современного мирового устройства. Ее «воздерживаюсь» означает «согласна, разрешаю». Потому что у нее – право вето, и без ее согласия нельзя стрелять и убивать от имени мирового сообщества.

А она в данном случае эти функции гаранта мироустройства не выполнила. И дала от своего имени западным странам право стрелять и убивать ливийцев именем ООН. И, с одной стороны, согласиться и сказать: «Стреляйте и убивайте», а с другой – заявлять прямо на заседании: «Мы согласны на убийство, но отвечать за него будете вы», – это лицемерно и непристойно.

И тем более непристойно и лицемерно сначала разрешить убивать (а российские власти знали, к чему приведет их согласие на применение вооруженной силы и нарушение национального суверенитета Ливии), а через два дня начать протестовать против того, что эта сила применена и этот суверенитет нарушен. Это мелко, подло, лицемерно. И это – путь, на котором нас не будут уважать ни та страна, на интервенцию в которую мы согласились, ни те страны, на интервенцию которых мы дали согласие.

Собственно, это то, что во внутренней политике 20 лет назад делал Горбачев. И это – в точности его позиция в Форосе: сначала сказать: «Идите и действуйте», а потом приехать и заявить: «Какие негодяи!».

Вообще здесь есть два начала. С одной стороны, своего рода комплекс психологической зависимости, который постоянно требует, чтобы тот, кто сильнее (или кажется более сильным), тебя поощрял и говорил: «Молодец, хорошо поступил!». С другой – непонимание, что такими поступками ты обрекаешь себя на снисходительное похлопывание по плечу, т. е. на отношение как к подчиненному. И к тебе отныне так и будут относиться – не принимая более в расчет твои интересы, мнения и позиции.

Россия сначала разрешила убивать ливийцев – теперь она требует прекратить убийства. Но теперь это не только лицемерно, но и бессмысленно. Отклонить резолюцию Совбеза Россия могла одним своим словом. А вот отменить – уже не может. На это нужно согласие тех, кто изначально был инициатором резолюции и вторжения.

И последнее. Допустим, что все это – не лицемерный спектакль Кремля, а искренне заблуждение: хотели как лучше, но не ожидали, что свое согласие на применение силы приведет к тому, к чему оно привело. Ошиблись.

Бывает... Только интересно, кто конкретно ошибся. Как его фамилия. Кто настоял на такой позиции России при голосовании в Совбезе... Пусть его назовут. Пусть он ответит за свою ошибку. И пусть он уйдет в отставку.