Но сегодня эти столпы веры начали рушиться. Запад теперь не так
уверен в себе, а его роль и значение уже не те, что были раньше. Перед
странами Европейского союза во весь рост встала угроза международного
терроризма, не говоря уже о внутренних угрозах, а НАТО из регионального
военного блока превратилось в игрока международного масштаба. Этот блок
пережил две волны расширения, и каждая из них по-своему обогатила
Европу, но в то же время добавила новых проблем и сузила горизонты ее
ожиданий. Руководи­тели государств уже не хотят идти на риск, а по ту
строну Атлантики те, кто еще готовы рисковать — Буш, Чейни и Рамсфельд
— отбили у Европы желание твердо отстаивать свою позицию, не говоря уже
о том, чтобы идти на конфронтацию. Для многих события после революции
Роз и Оранжевой революции не принесли ничего, кроме разочарований.
Запад почти потерял интерес ко всему, что происходит на другом берегу
реки Прут, и оттуда уже почти не слышно возмущенных голосов по поводу
амбиций и поползновений российского руководства. Если бы все было
иначе, то глобальный экономический кризис не принес бы столько
неопределенностей и проблем, с которыми сейчас столкнулись
правительства европейских государств.

Поэтому, очевидно, не стоит удивляться тому, что уже во второй раз
за последние пять месяцев то, что неминуемо должно было случиться,
явилось полной неожиданностью. Когда 1 января «Газпром» перекрыл
Украине поставки природного газа в объеме 90 миллионов кубических
метров в сутки, для политического руководства Европы это было почти
такой же неожиданностью, как и начало войны в Грузии в августе прошлого
года. Как и в случае с Грузией, европейцы оказались совершенно не
готовы к тому, что этот конфликт может зайти так далеко — вплоть до
полного прекращения газовых поставок в Европу, что и произошло 7 января.

Да, страны Европейского Союза этого не ожидали. Но если у них для
этого были хоть какие-то оправдания, то Украине оправдываться нечем.
Еще до того, как этот спор перерос в кризис, а кризис привел к полному
прекращению поставок природного газа европейским потребителям,
украинские власти и официальные представители проявили крайнюю
медлительность и нерасторопность. Причиной этому была проблема
разделения властных полномочий в Украине, но это никак нельзя считать
оправданием. Никто из иностранных государств Украину не оккупировал. И
даже если в высших эшелонах власти и существует конфликт, то для людей,
независимо от их приверженности к той или иной стороне конфликта, это
не повод забывать о стоящих перед страной угрозах. В любом случае они
должны были вступить в переговоры и вести их профессионально, используя
весь свой интеллект и опыт, разоблачая ложь, твердо отстаивая свою
позицию и сохраняя доверие партнеров. Но пресловутые слабости, а именно
нерешительность, некомпетентность, уклончивость и медлительность и,
конечно, неизбывная надежда на кого-то, кто сможет решить эту проблему
вместо самой Украины, и привели к тому, что это испытание превратилось
в настоящую катастрофу. Это стоило Украине не только потери уважения
Европы, но и, учитывая слабости самого европейского сообщества,
поставило под вопрос и само будущее Украины.

Вчера и сегодня

И Европейский Союз, и Украина предполагали, что нынешний кризис
будет просто повторением кризиса 2006 года. Если это так, то
сегодняшние события являются логическим продолжением
российско-грузинского конфликта 2008 года. Но в данном случае есть, по
крайней мере, три ключевых момен­та, которые отличают нынешнюю ситуацию
от ситуации 2006 года.

Во-первых, Россия развязала эту газовую войну от отчаяния. В период
с июня по октябрь прошлого года акции предприятий на российском
фондовом рынке потеряли 70% свой стоимости, мировая цена на нефть упала
со 147 долларов до 48 долларов за баррель, а после того как акции
«Газпрома» подешевели на 76%, встал вопрос о его передаче из
государственной собственности в частные руки. При таких обстоятельствах
структурные проблемы российского энергетического сектора, которыми
никто не занимался во времена стабильности и процветания, сегодня
решить невозможно, что, в свою очередь, вновь ставит под вопрос
целесообразность строительства в обход Украины газопроводов «Северный
поток» и «Южный поток». В таком случае «Газпром» прежде всего
интересуют деньги и в гораздо меньшей степени все остальное. И если без
украинской газотранспортной системы все равно не обойтись, учитывая,
что даже «Северный» и «Юж­ный» потоки не смогут полностью взять на себя
весь объем газового транзита в Европу, следовательно, необходимо взять
ее под свой контроль. И, наконец, если строительство этих двух
газопроводов все же будет завершено, Европу нужно убе­дить в том, что
украинская газотранс­портная система не только стоит на пути амбиций
российского руководства, но и угрожает безопасности самой Европы.
Россия всегда действовала по принципу «если ломиться сразу в несколько
дверей, то какая-нибудь да поддастся». По­этому, оказавшись в такой
отчаянной ситуации, Москва поставила перед собой несколько целей, но и
та же ситуация дает ей некоторые возможности. Для достижения этих целей
ее политическое руководство, в отличие от руководства Европейс­кого
Союза, готово идти на риск. И для него, впрочем, как и для самого
«Газпрома», существенный, но кратковременный ущерб, нанесенный
«Газпрому» в результате прекращения газовых поставок, это риск
приемлемый и оправданный.

Во-вторых, Россия в последнее время уделяла огромное внимание
отношениям с общественностью, средствам массовой информации и связям на
межправительственном уровне. В отличие от 2006 года представители
России четко и убедительно излагали ее позицию и все время держали в
курсе событий правительства европейских государств. В первые дни января
(ког­да лондонское бюро CNN не могло найти ни одного представителя
Украины для интервью) они настойчиво говорили о том, что Ук­раина
несанкционированно отбирает газ, предназначенный для европейских
потребителей, и все время твердили о ненадежности Ук­раи­ны как
страны-транзитера. В данной ситуации Украина сделала все возможное,
чтобы подорвать свои позиции в этом конфликте:

— кроме слухов и домыслов, Украина не предоставила никакой
официальной информации о том, что же все-таки произошло во время
декабрьских переговоров. Поэтому Европа поверила тому, что говорила
Россия: что она предложила Украине цену в 250 долл. за весь
потребляемый ею газ, хотя, по всей видимости, это касалось только газа,
закупаемого «Газпро­мом» на территории России, а не смеси российского и
туркменского газа со значительным преобладанием последнего. Таким
образом, вместо того чтобы проснуться в новом году и увидеть, что
Россия говорит языком ультиматумов, что она нарушает существующие
договоренности и что новая цена будет почти вдвое выше «предложенной»
ранее, многие европейцы поверили в сказки о российской щедрости и
украинской глупости;

— вместо того чтобы объяснить все сложности, связанные с прокачкой
ограниченных объемов газа через одну из сложнейших в мире
интегрированных газотранспортных систем, какую имеет Украина, ее
представители предпочитали хранить молчание, пока Россия не начала
обвинять Киев в воровстве газа. Но и тогда они большей частью
предпочитали отмалчиваться, а в Европе «технический газ» стал
фактически синонимом понятия «ворованный газ»;

— никто в Украине не потрудился раскрыть весь цинизм предложенной
«Газпромом» схемы транспортировки газа по маршруту, по которому она
осущест­влялась потребителям Юго-Восточ­ной Европы в период с 1 по 6
января, а затем и 13 января. Вместо этого некоторым лицам были лишь
предоставлены распечатки хронологии «событий 13 января».

Кто в Европе знал о том, что Украина вынуждена была перевести свою
газотранспортную систему в режим реверса с тем, чтобы обеспечить
собственным газом регионы на юге и востоке страны? Кто знал о том, что
Украина обеспечивала Молдову газом из собст­венных газохранилищ?
Практи­чески никто. И хотя президент Виктор Ющенко поддерживал
«постоянный диалог» с главой Ев­ропейской комиссии Баррозу, неужели он
и в самом деле считает, что перегруженные собственными проблемами
европейские чиновники найдут время или смогут исправить те ошибки,
которые Украина допустила своим молчанием?

В-третьих, Россия сегодня имеет гораздо более прочные позиции в
регионе, чем в 2006 году. В обозримом будущем вопрос о дальнейшем
расширении НАТО можно считать закрытым. Обосно­ван­ные опасения
Европейского Союза по поводу России скорее побуждают ее искать
примирения, а не идти на конфронтацию. А что касается Украины, то ее
нерешительность в отстаивании своих позиций сегодня заметна гораздо
больше, чем три года назад. Политические кризисы здесь стали
происходить все чаще, ее экономический кризис стал уже принимать
угрожающие масштабы, а Европейский Союз постепенно теряет терпение в
отношениях с неуправляемой страной, все проблемы которой идут в
основном от нее же самой. Что касается уязвимости ЕС в плане
энергетической безопасности, то для ее обеспечения Еврокомиссия приняла
концепцию Энергетической политики Европы, а Совет Европы — План
действий. Но совершенно очевидно, что здесь об этом много говорят, но
практически ничего не делают. США были заняты исключительно
собственными проблемами, связанными с выборами нового президента. Таким
образом, как это было и в Грузии в 2008 году, все опасения, обиды, мощь
и коварство России сфокусировались в одной точке с целью решения
единственной задачи: подорвать репутацию Украины как страны-транзитера,
прибрать к рукам ее газотранспортную систему и газохранилища и убедить
Европу в том, что для достижения стабильности в этой сфере на
долгосрочную перспективу нужны российские газопроводы и сохранение
лидерства России как поставщика энергоресурсов.

Можно провести еще некоторые параллели с грузинским конфликтом, и Европу они должны насторожить точно так же, как и Украину:

— это использование так называемого рефлексивного управления,
которое военная наука определяет как «поражение противника его же
собственными силами». В обоих случаях слабости противника («грузинский
авантюризм» и «хаос и безвластие» в Украине) были тщательно
проанализированы, а затем в карикатурном и зловещем виде представлены
международной общественности как главная причина всех проблем;

— переход на начальной стадии кризиса от на первый взгляд осторожной
и взвешенной политики к реализации плана мести и расправы. Эта
неспособность до конца просчитывать последствия, которую Россия уже
проявила ранее, признав независимость Южной Осетии и Абхазии, и привела
7 января к полному прекращению российских газовых поставок европейским
потребителям через территорию Украины. Вопрос в том, было это
гипертрофированным проявлением русской «обиды» или Россия решила
расширить сферу применения принципа «рефлексивного управления» и на
Европу, опасающейся гнева и нелогичности в поведении Москвы?

— стремление использовать политику мести и кары вплоть до разрушения
экономики страны-оппонента и нарушения ее территориальной целостности;

— на пике ситуации попытки привлечь Европу на свою сторону и,
пользуясь неопределенностью ее позиции, перевести стрелки европейской
поддержки в нейтральное положение;

— подтверждение статуса Путина как лидера нации в тот момент, когда этот статус оказался под вопросом.

Чего опасаться и что делать?

Бывают моменты, когда различия между опасениями обоснованными и
необоснованными определяют грань между выживанием и гибелью. И такой
момент как раз настал. И если Украина неспособна понять себя и свое
окружение, то она очень многое потеряла и рискует потерять еще больше.

Два таких необоснованных опасения уже активно муссируются в
публичных дискуссиях на эту тему. Во-первых, это тема предательства.
Якобы Юлия Тимошенко с помощью Путина предала национальные интересы и
вместо выгодного контракта привезла в Украину невыгодный контракт. Но
она подписала то, что подписала не из-за своих амбиций или
некомпетентности, а потому что у нее просто не оставалось выбора.
Своими требованиями о возобновлении газовых поставок Европейский Союз
фактически бросил ее в логово льва, а Украину оставил без тепла. Если
раньше Путин использовал существующие в Украине противоречия для
создания здесь выгодных ему альянсов, то сегодня это нужно ему только
для того, чтобы дискредитировать соседнюю страну и нанести вред ее
международным отношениям. В Украине он не доверяет никому, и Тимошенко
здесь не исключение. Единственное, на что он рассчитывает и выгодно
использует, так это слабость. И кончина «РосУкрЭнерго», которое умирало
уже несколько раз, но, однако же, продолжает здравствовать и поныне,
это вовсе не уступка, а лишь признак того, что Москва в его услугах
больше не нуждается. А Тимошенко окажется в выигрыше в том случае, если
прекратит говорить о «долгожданных подвижках со стороны Кремля» и
сможет объединить и мобилизовать страну.

Во-вторых, это якобы неспособность Украины что-то сделать в нынешней
ситуации. Хотя, следует признать, что у этого утверждения сегодня
гораздо больше оснований, чем раньше. Европа должна наконец понять, что
споры такого уровня Россия и Украина самостоятельно разрешить просто не
в состоянии. Но пока Украина не будет представлять из себя серьезного
игрока, для которого на первом месте стоят национальные, а не клановые
интересы, и пока у нее не возобладает прагматичный подход к устранению
своих слабостей и недостатков, до тех пор поддержки Европейского Союза
не будет вообще или она будет чисто символической.

Но есть и два вполне обоснованных опасения, и вся Европа должна это
четко понимать. Во-первых, даже при условии единства в высших эшелонах
государственной власти Украине будет очень сложно выполнять все
положения достигнутого соглашения в его нынешнем виде. Если не
подтвердятся утверждения Тимошенко о цене на газ (228 долл. на границе
с Россией до конца года), то новая цена окажется для Украины
неподъемной. По сообщениям некоторых российских источников, цены на газ
неминуемо вырастут вдвое. Украина не сможет платить такие деньги, даже
если цена на газ упадет до уровня ниже 250 долл. Следует также иметь в
виду, что цена на газ зафиксирована в долларах США, в то время как
расчеты на внутреннем рынке осуществляются в гривне, стоимость которой
по отношению к доллару упала с 4,9 грн. в сентябре до 7,6 грн. в конце
года. В результате мирового экономического кризиса уровень ВВП в ноябре
снизился на 14% по сравнению с тем же периодом 2007 года, а по всей
стране наблюдается значительное падение уровня промышленного
производства. Поэтому долги «Нафтогаза» будут только расти, и уже
совсем скоро кризис может повториться снова.

Во-вторых, это вполне обоснованные опасения по поводу того, что
эскалация будет нарастать и дальше и что ситуация может выйти из-под
контроля. Помимо экономического кризиса (который уже сам по себе
является катализатором недовольства и перевода экономических споров в
политическую плоскость), проблемы с поставками энергоносителей станут
тестом на выживание для и без того слабых институтов государственной
власти в Украине и для ее гражданского общества. Москва, скорее всего,
будет пытаться регулировать свое давление на Украину посредством
уступок и договоренностей, например, «льготных» инвестиций в разработку
новых украинских газовых месторождений или продления пребывания
Черноморского флота на территории Украины после 2017 года, хотя
российские спецслужбы могут попробовать добиться этого и своими старыми
добрыми методами. Но у них, скорее всего, ничего не выйдет. До
катастрофы дело вряд ли дойдет, но, судя по динамике событий, эта
ситуация может иметь очень опасные последствия как для стабильности в
Украине, так и для безопасности всего региона.

Учитывая эти угрозы, и Украине и Евросоюзу нужно срочно определить
для себя, в каком направлении им двигаться дальше. Европе нужно
отказаться от мифа, что газовые отношения в треугольнике
Россия—Украина—Европа можно отделить от газовых отношений между Россией
и Украиной. Европа должна признать, что эти отношения являются важной
неотъемлемой частью европейской безопасности, и в этом русле строить
свою политику. Она должна понять, что при отсутствии экономических и
финансовых потерь ущерб, нанесенный имиджу и репутации России, как
показывает практика, вряд ли существенным образом скажется на ее
поведении со своими бизнес-партнерами. Поэтому Европа здесь должна
сконцентрировать свои усилия на пяти ключевых направлениях:

— необходимо пересмотреть основы своей энергетической политики в отношении России;

— необходимо предупредить Россию о том, что пока Москва не
ратифицирует европейскую Энергетическую хартию (которую она подписала с
оговоркой, что хартия вступает в силу только с момента ратификации),
Европа будет блокировать любые шаги находящихся под контролем
российского правительства компаний, направленные на дальнейшую скупку
активов энергетической инфраструктуры Евросоюза;

— необходимо разработать и утвердить временную схему расчетов для
покры­тия краткосрочных долгов Украины перед «Газпромом» и таким
образом снизить давление на ее экономику и инфраструктуру;

— необходимо увязать разработку такого механизма с созданием
совместной комиссии Украина--ЕС, которая будет заниматься вопросами
контроля и реформирования громоздкой и неэффективной энергетической
системы Украины. При условии принятия Украиной согласованных целей и
механизмов контроля за исполнением договоренностей необходимо
предоставить Украине финансовые ресурсы и экспертную поддержку для
осуществления контроля за этой системой и постепенного превращения ее в
прибыльную, энергосберегающую и инвестиционно привлекательную систему;

— используя такие механизмы и рычаги, Европа должна стремиться к
тому, чтобы долгосрочные контракты на поставки энергоносителей из
России в Украину заключались на тех же условиях, что и подобные
контракты, заключаемые Россией со странами Евросоюза, то есть с уче­том
стабильной и прозрачной формулы формирования цен и тарифов, механизмов
пересмотра цены и процедур обжалования решений и исполнения контрактов.

Сегодня, когда Евросоюз в лице комиссара по вопросам энергетики
Андриса Пиебалгса подтвердил то, что не удалось доказать самой Украине,
а именно, что во время кризиса «Нафтогаз» не прибегал к
несанкционированному отбору российского газа, логичность и
необходимость практической реализации таких мер становится еще более
очевидной. А с избранием Барака Обамы новым прези­дентом США Вашингтон
уже не может рассчитывать на то, что Европа будет по-прежнему
действовать в унисон с Америкой и что их отношения пойдут на пользу
стратегическим интересам Украины.