Эвиан, Давос, Ярославль

Павел Быков, Заместитель главного редактора журнала «Эксперт».

Мировая политика становится все более сложной и наукоемкой сферой. Чтобы не оказаться в проигрыше, Россия включилась в мировую борьбу идей

В Ярославле Дмитрий Медведев провел артподготовку к саммиту G20 в Питсбурге

Фото: AP

Форум в Ярославле стал, пожалуй, наиболее продуктивным из всех проходивших в последний год в мире мероприятий подобного рода, где обсуждались причины, ход кризиса и варианты посткризисного развития. Дискуссии на международной конференции «Современное государство и глобальная безопасность» оказались в равной мере и не банальными, и не маргинальными — довольно редкое сочетание. По сравнению с конференцией в Эвиане, состоявшейся в октябре 2008 года, и с январским Давосом здесь было заметно меньше эмоций — за год кризисные явления худо-бедно удалось притушить. А эпо сравнению с лондонским саммитом G20 в апреле 2009−го обстановка в Ярославле была куда более свободной и располагающей к размышлениям.

К тому же весьма удачно были подобраны участники и сформулирована основная тема — институт государства и его роль в мире. Оказалось, что именно через призму проблем и возможностей современных государств можно наиболее полно и функционально анализировать актуальные экономические и политические процессы.

Только государство

Государство остается важнейшим действующим лицом в современном мире. Никакие другие институты — как частные, так и общественные — не могут сравниться с ним ни по влиятельности, ни по экономической мощи, ни по способности брать на себя ответственность в критических ситуациях. Все это стало очевидно в ходе нынешнего глобального экономического кризиса, и данная мысль красной нитью проходила через все дискуссии.

Весьма показательными тут стали выступления двух европейских премьер-министров — испанского Хосе Луиса Родригеса Сапатеро и французского Франсуа Фийона. Оба говорили именно о роли государственных институтов. О том, как важно правильно использовать их возможности в тех пределах, где централизованная власть наиболее эффективна.

«Тотальное доминирование на протяжении десятилетий идеологии недоверия к государству, недоверия ко всему общественному стало тяжким грузом, который были вынуждены нести на себе все те, кто отстаивал безальтернативную роль государства в ряде сфер — ключевых для общества и социального единства, — подчеркнул в своем выступлении премьер Сапатеро. — Государство есть и еще долго будет основной единицей в юридическом и политическом измерениях, обеспечивающей совместное демократическое сосуществование в рамках закона, безопасность и равенство возможностей для граждан вне зависимости от пола, вероисповедания, убеждений, происхождения и национальности. Ничто не смогло заменить государство в реализации этих основных функций, ничто. Государство несет цивилизаторскую миссию, ключевую и незаменимую, благодаря чему достигается общественный феномен демократического сосуществования граждан, являющихся одновременно и свободными, и равноправными, и различными».

При этом Сапатеро специально оговорился, что никогда не был «государственником» и не считает себя таковым и сегодня. Однако при этом испанский премьер подчеркнул: «Решение многих задач мы можем доверить лишь государственным органам. Но вместе с тем мы не должны попусту растрачивать силы государства и подрывать его авторитет, вменяя ему задачи, с выполнением которых успешнее справляются частные лица или организации».

Идея о том, что сильное государство не противоречит демократии и что сильное государство не противоречит свободной экономике, прозвучала на конференции достаточно громко. Напротив, как указывали многие выступающие, только сильное государство может быть подлинно демократическим, способным противостоять своим врагам, избегая соблазна авторитаризма. И только сильное государство может создать условия для максимально продуктивной реализации частной инициативы, может поддерживать долгосрочное существование свободных рынков, не давая им скатываться к недобросовестной конкуренции.

Так, французский премьер Франсуа Фийон сказал: «Нам представляется абсурдным выбирать между экономической эффективностью и социальной солидарностью, абсурдным выбирать между государственной сферой и рынком. Наша цель, направленная на сохранение государства — регулятора и арбитра, — является нашей непреходящей исторической задачей. В свое время генерал де Голль постоянно отказывался выбирать между нерегулируемым капитализмом и “дирижистским” социализмом. Две эти крайности он считал двумя формами уклонения от ответственности. “Дирижистский” социализм — потому что в нем нет места частной инициативе; нерегулируемый капитализм — потому что эта система стремится сконцентрировать средства в руках меньшинства, озабоченного лишь своими сиюминутными интересами, а не будущим всех. Голлизм содержал в себе надежду на такую экономику, где каждый вправе чувствовать себя ответственным за нашу общую судьбу. Фактически сегодняшние обстоятельства лишь подтвердили правомерность этой амбициозной цели. Нынешний кризис был, я считаю, кризисом ответственности. Он обнажил полный отрыв от реальности, царивший в финансовом мире, где единственным правилом стало отсутствие правил».

По мнению Фийона, кризис знаменует возвращение государства. «Но государство не может вернуться в своем прежнем виде, — говорит французский премьер. — Ни во Франции, ни где бы то ни было. Ни на международной арене. Современное государство — это не то государство, которое замыкается в своих границах и разрабатывает краткосрочную тактику агрессивной конкуренции. Ответственная рыночная экономика — это экономика, где нет места недобросовестной конкуренции. Это экономика, которая не подвергает опасности будущее всей планеты в угоду своему эгоизму. Это экономика, которая не отворачивается от морали».

Наступательный Медведев

Выступление российского президента Дмитрия Медведева было во многом созвучно речам Сапатеро и Фийона. Но по целому ряду вопросов Медведев пошел гораздо дальше коллег, заговорив о необходимости новых принципов мирового устройства и взаимодействия государств. Очевидно, что такая позиция — это во многом заявка перед саммитом G20 в Питсбурге. Имея за своими плечами итоги ярославской конференции, президент России сможет чувствовать себя на саммите «большой двадцатки» более уверенно. Да и вообще возникает ощущение, что, опубликовав статью «Россия, вперед!», Дмитрий Медведев решил активизироваться. В том числе, как мы увидели в Ярославле, и на международном направлении.

Так, для многих довольно неожиданным оказался тезис Медведева о том, что государства должны иметь возможность знать о происходящем в других странах и при необходимости критиковать. «Мы все чаще видим, как проблемы, возникающие на территории одного или нескольких государств, приобретают глобальный характер, причем происходит это моментально, а некомпетентность или просто иногда нежелание решать собственные проблемы наносят ущерб не только своей стране, но и огромному количеству других стран. Неэффективность государственных институтов порождает международные конфликты, — заявил президент Медведев. — В прошлом году мы все увидели, как непродуманная, можно и жестче, конечно, сказать, финансовая политика правительства одной страны стала причиной мирового экономического кризиса, последствия которого затронули практически все государства, представленные в этом зале. Есть и другие примеры. Поэтому государства, с моей точки зрения, должны знать друг о друге как можно больше и вправе критически оценивать не только внешнюю, но и внутреннюю политику друг друга, может быть, и указывать на недостатки этой политики, если она может привести к проблемам международного масштаба или игнорирует общепринятые этические нормы, принципы гуманизма. При этом права наций не должны использоваться для создания изолированных, непрозрачных, закрытых политических режимов, всякого рода железных занавесов, которые скрывают неурядицы и, как правило, злоупотребления».

Данный тезис довольно сильно расходится с предыдущей официальной линией Москвы, которая ранее всегда категорически выступала против вмешательства во внутренние дела стран. Ряд комментаторов уже воспринял эти слова Медведева как демонстрацию готовности России в очередной раз «поучиться демократии у Запада». Но общее впечатление от речи Медведева, выдержанной в наступательном стиле, скорее заставляет предположить обратное: Москва сама готовится более активно «выставлять оценки» за внутреннюю политику другим государствам. Например, тем же Грузии и Украине, внутренние процессы в которых напрямую затрагивают интересы и безопасность России. В пользу такой наступательной версии говорит и принятие закона о новых принципах применения военной силы за рубежом.

Судя по речи, Медведев твердо придерживается линии на укрепление национальной государственности. «Мировой экономический кризис опроверг довольно модные в конце прошлого века рассуждения о снижении роли национальных государств в глобальную эпоху. И ведь не транснациональные компании, не международные организации взяли на себя ответственность за судьбы миллионов людей в мире, — заявил президент России. — Антикризисные программы, стабилизационные меры, социальная защита граждан осуществляются правительствами, осуществляются самими государствами и способствуют нормализации уже, в свою очередь, глобальной экономики. Для нас очевидно, что мы обязаны принимать такие решения. Это не наше право, это наша обязанность, для того чтобы через два-три года новая волна кризиса не накрыла бы наши страны в еще более драматическом сценарии, чем сейчас».

Многоуровневый мир

О возрастании роли национальных государств на конференции говорил и известный социолог Иммануил Валлерстайн. Нынешний постамериканский мир таков, что в мире действуют 8–12 крупных международных центров. Такие государства, как США, Россия, Китай, страны ЕС, Иран, Бразилия, ЮАР, кризис заставляет все большее число проблем решать на национальном уровне, поскольку международные организации неэффективны. Перенос же процесса принятия решений на национальный уровень приведет — уже приводит — к росту протекционизма. Из-за экономических проблем внутриполитическое давление на правительство будет возрастать, что повышает риски торговых войн и финансовой дезинтеграции.

Валлерстайн предупредил, что не стоит предаваться необоснованному оптимизму — для этого нет никаких причин. «Поскольку я не политик, я не связан необходимостью излучать оптимизм, — начал свое выступление Валлерстайн. — Угрозы не будут снижаться, а будут нарастать. Нынешний кризис — это не нечто такое, что наступило, а затем быстро закончится. Этот кризис произошел не от того, что кто-то что-то сделал неправильно в 2007–2008 годах. Весь мир, по сути, живет в кризисном периоде с 1970−х годов». Нынешняя же волна этого многолетнего кризиса очевидным образом — особая заслуга администрации Буша-младшего — подорвала гегемонию США, на которой привычный миропорядок и держался. Что создает многочисленные риски для всего мира.

Так, открывая заседания 3−й секции «Межгосударственное сотрудничество и эффективность глобальных институтов», президент Французского института международных отношений Тьерри де Монбриаль сказал, что сегодня миру остро нужна «четкая глобальная управляемость», ее недостаток чреват «расколом и катастрофическими сценариями». В частности, де Монбриаль указал, что для повышения управляемости требуется найти баланс между глобальными и региональными организациями, а сегодняшний недостаток глобальной управляемости объясняется слабостью региональных организаций во многих частях мира. Второй его тезис — система иерархий групп стран в зависимости от задач (так называемая Gn, где n — число задействованных государств).

Правда, глава Совета Федерации Сергей Миронов на это заметил, что роль такой глобальной организации, как ООН, не должна подвергаться сомнению и что не всякая «эффективная региональная организации» есть благо, что, скажем, формула «слабая ООН — сильное НАТО» Россию совершенно не устраивает. О несогласии подменить ООН региональными организациями заявил и директор Института востоковедения Виталий Наумкин, подчеркнув при этом, что больше всего дестабилизирует мир ревизионистская позиция США.

В целом практически все выступающие так или иначе соглашались с тем, что фактор силы в международных отношениях не потерял своего значения, а в условиях кризиса его значение может только возрасти. Но вот как управлять этим фактором — единства по этому вопросу так и не появилось, хотя идей было высказано немало. Так, сопредседатель партии «Правое дело» Леонид Гозман, отметив, что «в изменившемся мире не изменился менталитет, и пора забыть старые конфликты и объединиться против общих врагов», предложил сформировать стратегический союз России, США, ЕС и Японии. А политолог Андраник Мигранян, указав, что в истории наиболее устойчивыми были геополитические системы, сформированные минимумом игроков, отметил возможность появления союза НАТО, ОДКБ и ШОС, о котором в одной из своих последних статей писал и Збигнев Бжезинский (по сути, союз США, России и Китая). Правда, тут все будет упираться в планы Китая, который пока категорически против присоединения США к работе в ШОС даже в качестве наблюдателя (предложение же Бжезинского может являться попыткой подорвать складывающиеся стратегические отношения России и Китая).

Телеведущий Алексей Пушков очень ярко рассказал о том, что большинству живущих на самом деле не нужна ответственность за глобальные дела и им очень не хватает американского лидерства. Ностальгией по комфортному американскому лидерству и вызвана глобальная обамомания — но США уже по объективным причинам не справляются с ролью лидера (для этого надо как минимум серьезно учитывать интересы идущих за тобой). Пожалуй, единственный реалистичный сценарий «глобального управления», который видит г-н Пушков, — это взаимодействие и интеграция мировых элит. А директор ИМЭМО Александр Дынкин указал на необходимость «консенсуса вокруг стратегических ценностей», подчеркнув, что на ближайшую перспективу нужно сосредоточиться на очевидных целях вроде нового соглашения о европейской безопасности («Хельсинки-2»).

Кто владеет информацией

Крайне интересная дискуссия развернулась по поводу того, какую роль сегодня играет информация. Так, знаменитый футуролог Элвин Тоффлер в очередной раз рассказал о преимуществах информационного общества, о том, что в пост­индустриальную фазу страны могут вырываться вперед без масштабных вложений в промышленность. А сектора экономики, основанные на знании, имеют то преимущество перед сельским хозяйством и промышленностью, что знание можно использовать сразу многократно и пользоваться им может сразу много акторов.

На что академик РАН Андрей Кокошин возразил, что никакого свободного оборота информацией в современном мире нет. Он подчеркнул, что лидер в информационных технологиях — Соединенные Штаты  прилагают колоссальные усилия (как юридические, так и контрразведывательные), чтобы сохранить контроль над критическими технологиями и ноу-хау, которые обеспечивают им военное и экономическое лидерство. «Реально важные знания находятся под жесточайшим контролем», — резюмировал Кокошин, и, судя по выражению лица Тоффлера, выступление оппонента не очень пришлось ему по душе.

Косвенно в этой «информационной» дискуссии поучаствовал и президент американского Совета по исследованиям в общественных науках (SSRC) Крэг Калхун, который заявил, что «информация должна рассматриваться как общий ресурс, а не как вид собственности. А развитая система прав на интеллектуальную собственность возникла как результат сокращения государственных расходов на образование и исследования».

Коммерциализация этой сферы и привела к перекосам в сфере защиты интеллектуальной собственности, а расходы в конечном итоге все равно несет потребитель. Так что и при формировании подлинно свободного информационного общества не обойтись без активного участия государства.

Ярославль—Москва

Источник:    http://www.expert.ru/printissues/expert/2009/36/evian_davos_yaroslavl/