Валерий ГЕЕЦ: «Никто не знает, что с нашими валютными резервами»

Валерий Геец

Валерий Геец — член Совета Нацбанка, академик и директор Института экономики и прогнозирования НАН Украины. Известный далеко за пределами Украины экономист, он дружит и сотрудничает со многими видными учеными и правительственными экспертами в Европе и США. О нем говорят как об ученом, чьи прогнозы и расчеты практически всегда сбываются.

До весны 2007 г. Валерий Геец возглавлял Совет Нацбанка, определяющий политику валютного курса Украины. Уже тогда г-н Геец предостерегал о грядущих экономических катаклизмах в стране и риске внезапного обвала гривни.

Однако тогда его сочли неудобной фигурой на этом посту и заменили на близкого президенту Петра Порошенко (возглавляет Совет НБУ и поныне). Г-н Геец всегда старался быть подальше от политики, а потому его оценки и прогнозы сейчас, пожалуй, обретают особую ценность.

— Многие ваши прогнозы и предостережения, о которых вы говорили в течение последних двух лет, фактически сбылись. Скажите для начала, что вы думаете по поводу перехода Украины на европейские цены за газ? С чем столкнется наша экономика при ценовом диапазоне в $250—400?

— Если исключить все политические наслоения и говорить только об экономике, то мы имеем ряд факторов, которые действуют параллельно либо работают, дополняя друг друга. В результате — новый ресурсный шок, помноженный на глобальный экономический кризис, усугубленный политической нестабильностью в стране. Во-первых, совершенно понятно, что очередное резкое повышение цен на газ приводит к очень быстрому повышению стоимости производства, прежде всего в химии и металлургии, которые являются основой нашей экономики и для которых газ — основной ресурс. Сегодня я могу честно сказать, что новые цены означают фактически остановку для многих предприятий. Если для металлургов газ по $250 (плюс все внутренние надбавки) еще возможен, то $300 — для них серьезнейшая проблема. Конечно, все это сейчас будет толкать многих металлургов проводить экстренные программы реконструкции, но есть ли теперь для этого время и финансовые ресурсы — должны дать ответ сами металлурги. В результате многие производства имеют риск остановиться и в дальнейшем даже не возобновить свою работу.

Шанс выжить (и неплохой) имеют те металлургические предприятия, которые успели реструктуризироваться (но таких немного), а также те, которые контролируют горную ренту, не принадлежащую им. Поэтому как только государство возьмет под контроль ренту в интересах всего населения страны, у предприятий тоже возникнут проблемы. Ужесточение необходимых экономических мер усугубит и без того тяжелую ситуацию.

Что касается химии, то новые цены фактически означают остановку химических предприятий, а также обесценивание, как и в металлургии, их активов. Наиболее привлекательные и перспективные для реконструкции активы, боюсь, вскоре начнут массово скупать те, у кого в нынешних условиях есть деньги. Прежде всего — иностранные компании, которые будут проводить совсем другую политику. Через какое-то время новые иностранные собственники попытаются провести обновление производств, но любые структурные изменения в устоявшейся нынешней модели нашей экономики неизбежно приведут к колоссальным потерям доходов госбюджета.

Не хочу показаться чрезмерным пессимистом, но мне уже сейчас понятно, что дальнейший сценарий означает и значительное высвобождение рабочих мест, то есть рост безработицы. Если же говорить о вероятности провалов в нашей химической промышленности, то в результате — сокращение возможностей на ближайшие год— два устоявшейся базы минеральных удобрений для сельского хозяйства на внутреннем рынке. Дефицит дешевых отечественных удобрений может вскоре подорвать в том числе наш аграрный сектор и создать новые проблемы как с продовольствием, так и с экспортом.

— Риски для металлургического сектора, стало быть, намного меньше?

— Что касается металлургии, то в этом секторе уже частично запущена реструктуризация — металлургам будет, конечно, немного легче, хотя далеко не всем. Будет легче, как я уже сказал, производствам, которые успели провести слияния и поглощения и создали вертикально-интегрированные холдинги с участием горно-обогатительных предприятий. Те, кто сегодня имеет добычу горнорудного сырья, сохранят возможности поддержания производств. Хотя конкурентоспособность их в мире значительно снизится. Реструктуризацию успели провести крупнейшие холдинги, но опять же, повторюсь, не все.

Ситуация, которая складывается у металлургов и химиков, помноженная на мировую рецессию и обвал возможностей экспорта, конечно же, означает новые проблемы в части дефицита платежного баланса и серьезные потери для бюджета. Не ясно, как будет исполняться в этом году бюджет. Обе отрасли — основные источники валютных поступлений в страну. Вместе с тем уже имеющий место обвал курса гривни приведет к значительному сокращению и импорта. Поэтому не исключено, что возможный дефицит торгового баланса будет незначительным.

Что же все это означает для простых граждан? Предприятия, которые будут проводить реструктуризацию в новых условиях, будут вынуждены высвобождать огромное количество рабочей силы. Например, в Германии, когда там проходила реструктуризация металлургической отрасли в более спокойные времена, процесс занял 5—8 лет, а занятость в этих отраслях сократилась в несколько раз. То есть мы входим в период, когда страна может получить огромное количество неработающего населения. И как с этим будет справляться бюджетная сфера, сфера обеспечения занятости, к сожалению, едва ли кому сегодня известно.

— А с чем столкнется жилищный сектор?

— Боюсь, население столкнется не только с проблемой, возможно, двукратного роста цен на бытовой газ, но и с ростом цен на остальные коммунальные услуги, так как они во многом также завязаны на газе. Фактически для многих граждан это будет означать вынужденное сокращение потребления тепла и горячей воды. Отныне кризис затрагивает каждого человека. И, увы, я прогнозирую, что трудности для многих из нас впереди, ибо кризис экономики в целом продлится примерно три-пять лет. Стране придется переживать болезненную реструктуризацию.

Двукратное увеличение цен на газ — это еще минус $10 млрд. платежного баланса, которые будут изъяты из экономики и еще больше станут давить на курс гривни. Сейчас, конечно, произойдет спад потребительского импорта, но мы же имеем одновременно и обвал экспорта базовых отраслей — металлургии и химии!

Нужно учитывать, что сегодня доллар стоит уже 8—9 грн. А это значит, что отныне 1 тыс. кубометров газа обходится для экономики более чем в 3 тыс. грн. Одно дело, когда курс был 4,5—5 грн. — это было бы 1,5 тыс. грн. Теперь речь идет об увеличении куда большей нагрузки и на бюджет, и на экономику в целом. Эта часть до конца ни нами, ни кем-либо еще в Украине не просчитывалась, потому что на сегодня совершенно нет никакой уверенности в том, что в ближайшей перспективе цены на металл в мире будут расти. Пока возможен только рост цен на предприятиях сельского хозяйства и пищевой промышленности. Ситуация очень неприятная.

С одной стороны, как бы подешевевшая нефть вскоре повлечет и падение цен на газ — это смягчающий фактор. Но очередные антирекорды нефтяных цен ведут лишь к тому, что сегодня сокращаются практически все инвестиции в добычу энергоресурсов. В результате создается искусственный дефицит. Это чревато риском неожиданных взлетов цен до новых рекордов, причем даже в период глобальной рецессии.

— И все же, каковы риски высокого дефицита платежного баланса в условиях кризиса?

— Дефицит платежного баланса у нас в этом году, возможно, и будет. Но сам по себе кризис платежного баланса — ничто по сравнению с кризисом структурным! Структурный кризис по масштабам и последствиям куда сложнее. Когда назревают «ломки» такого типа, власти должны иметь или хотя бы работать над стратегией, которая, между прочим, должна включать и механизмы переобучения лишившейся работы и средств к существованию целой армии рабочей силы. Мы должны разрабатывать стратегию развития новых видов деятельности, так как все это станет ключевым вопросом для страны уже очень скоро. Я утверждаю: если у нас по полной программе пойдет негативный сценарий — это сразу несколько миллионов безработных, выброшенных на улицу!

Те данные, которыми мы располагаем уже сегодня, свидетельствуют, что такой серьезной структурной «ломки», с которой мы можем столкнуться, мы еще не переживали. Во-первых, у нас никаких разработанных механизмов, при помощи которых мы могли бы пережить этот процесс, хотя мир с 30-х годов выработал множество механизмов структурных преобразований. Но, что особенно важно, формирование больших транснациональных структур, высвобождающих рабочую силу, давало толчок ускоренному развитию малых и средних предприятий. Где и как будут созданы рабочие места сейчас — вопрос не праздный.

США, высокоразвитая страна, которая благодаря своим уникальным финансовым инструментам продолжала жить очень неплохо все это время, за последние десятилетия несмотря на все попытки не смогли провести должного инновационного обновления экономики. Сейчас эта страна все больше теряет в пользу других регионов мира.

Все это не случайно — реструктуризация экономики происходит всегда сложно, ее проводить очень дорого и болезненно.

— Ваш прогноз, как новая цена на газ будет влиять на валютный курс?

— Дальнейшая судьба платежного баланса в 2009 г. имеет несколько сценариев. Если в основном потребительский импорт сократится вследствие чрезвычайной дороговизны товаров для потребителя при нынешнем курсе, то в теории мы все это сможем пережить. Но ряд других факторов пока что говорит в пользу продолжения девальвации. Девальвация, конечно, очень неприятна и влечет огромное количество проблем, но с другой стороны — создает задел ценовой конкурентоспособности экспорта. В первые недели этого года импорт уже стал меньше экспорта, в результате чего мы впервые за длительный период вышли на положительный торговый баланс.

Но важно учитывать, что в результате на грани выживания оказались заемщики, простые граждане и те тысячи кредитозависимых предприятий, на которых работают наши люди. Я давно говорил: у нас не было бы таких чрезвычайных неприятностей, если бы 80% кредитов для населения и компаний не было бы взято в иностранной валюте. Заемщики вынуждены выплачивать валютные кредиты, которые сегодня едва ли возможно возвратить уже при курсе 8,5—9 грн. за доллар.

А если будет 10, 12 или еще больше? Что это значит для нас? Это означает, что мигом рушится вся банковская и платежная системы. Вопрос в том, насколько мы сегодня подготовлены. Насколько банки и население находят механизмы перекладывания и пролонгации долгов. Я думаю, что каждому пора осознать: без потерь из кризиса выйти уже нельзя, потери могут быть либо катастрофичными, либо могут быть минимизированы. Чем дальше оттягивать решение, тем больше будет потерь.

Банкам-кредиторам, а также заемщикам я бы рекомендовал заранее готовиться к осознанным потерям. Идти на реструктуризацию, дабы спасти хоть что-то. Или потерять затем все.

— Украина уже отнесена к списку стран с высокой вероятностью дефолта. Какова вероятность такого дефолта, а также что будет, если начнутся массовые корпоративные дефолты по стране?

— Процедура дефолта в разных странах всегда уникальна. В мировой практике в таких ситуациях начинает включаться много политических аспектов. С одной стороны, у государства Украина на сегодня как бы нет такого уж огромного долга, который государство не сможет обслужить. С другой — есть проблема общего долга страны, корпоративный долг, который превышает 90% ВВП (в зависимости от курса для пересчета). Есть риск дефолта не государства, а дефолт как бы страны. В совокупности это тысячи корпораций, бравших кредиты под развитие, это банки, которые взяли кредиты и раздали их населению. 90% ВВП — чрезвычайно много. Мы об этой проблеме предупреждали еще в 2006 г., но поезд ушел...

К сожалению, сегодняшняя непрозрачность многих институтов, отвечающих у нас за финансовую политику, заставляет некоторых экспертов говорить о сценариях, схожих с Аргентиной или другими странами, пережившими дефолты. Я скажу так: не дай Бог, если часть наших резервов размещена в банках, которые в период мирового кризиса потерпели фиаско! Но ведь никто сегодня документально не подтвердит нам, есть ли эти деньги на самом деле и каким образом НБУ может воспользоваться этими резервами!

Есть информация в СМИ, что колоссальная часть нашей экспортной выручки пока придерживается на зарубежных счетах — в силу разных обстоятельств. Возникает вопрос: пропали или не пропали резервы? Придерживаются или нет доходы наших компаний на зарубежных счетах? Если пропали и не придерживаются — это катастрофа. А если придерживаются и с резервами все в порядке, тогда почему власти не находят способов успокоить рынок и инвесторов? Ведь то, что мы имеем, — это потеря баланса доверия, прежде всего — внутри экономики. Хуже всего в стране с доверием. Я считаю, что это самое отвратительное, с чем мы уже столкнулись. По сути никто — ни субъекты хозяйствования, ни политики, ни эксперты — до конца не знают, насколько мы можем доверять официальной информации. Более того, в условиях политического кризиса на этой теме начался виток спекуляций.

— Вы — член Совета НБУ, для вас ситуация с резервами прозрачна?

— Нет! С одной стороны, заявления со стороны главы НБУ есть, они имеют место. Но ведь только из заявлений мы и получаем информацию о состоянии резервов! С другой стороны, регулярно в прессе всплывает информация, дескать, наши резервы чуть ли не сгорели целиком вместе с триллионными списаниями международных банков и крахом на фондовых биржах. НБУ как никогда стоило бы провести соответствующий аудит международных независимых экспертов, которые подтвердят, что с резервами все в порядке. Ибо разные слухи порождают панику! Совет НБУ не имеет полномочий для получения первичных документов и проверки реальной ситуации. Да это и не его дело.

И я пока ни разу не слышал, чтобы международные аудиторы могли провести проверку. Обратите внимание, если сомнения есть у нас, то ведь у огромной массы людей и инвесторов возникает недоверие и паника. А ведь во многих странах, которые сталкивались с дефолтами, власти до последнего момента продолжали заявлять, что у них с резервами все в порядке! А затем оказывалось, что все наоборот.

— Ваша оценка решения взять кредит МВФ на условиях, которые приняты нами?

— Вот это как раз следующий вопрос! Если действительно у нас на момент получения кредита в $16,5 млрд. было $36 млрд. валютных резервов, то я не уверен, что нам нужно было идти так уж немедленно на столь жесткие условия займа в бюджетной и денежно-кредитной политике. Надо было торговаться и торговаться до последнего! Я думаю, что сейчас эти кредиты пришли бы на более облегченных условиях. Мы согласились на беспрецедентно жесткие условия, пока что реально на счета поступило лишь $4 млрд. Возникает вопрос, все ли так замечательно, как нам говорят, с резервами? Заметьте, МВФ со своей стороны пошел на беспрецедентное повышение критически допустимого уровня по правилам самого МВФ, в 3—5 раз превысив действующую квоту для Украины! Поначалу никто из экспертов, с которыми я работаю или общаюсь, не верил, что нам могут дать столько денег!

— И все же — гривню давит обвал экспорта или спекулянты?

— Я думаю, что есть и то, и другое. Конечно же, не могло обойтись без людей, которые по разным каналам всегда имеют доступ к информации и которые могут реагировать на ситуацию заблаговременно.

— А чем объясняется, скажем, поддержание НБУ в отдельные дни курса именно американской валюты, интервенции и скупки доллара на Межбанке?

— Банк отвечает за стабильность на валютном рынке. И в данном случае НБУ это делает, чтобы не допускать резких колебаний. С другой стороны, нужно понимать, что ситуация, в которой мы находимся, даже для Нацбанка абсолютно нова. Это не кризис 1998 г., это не кризис 2004-го (в период президентских выборов), и это не кризис 90-х, когда у нас не было никаких резервов и мы имели другую экономическую модель. Например, в 90-е весь уклад был построен на другой основе.

Тогда не было кредитов, не было рыночных институтов, и вся наша жизнь была построена на другом. Когда строился этот общий дом, все знали, что все живут плохо, а многим просто негде жить. Теперь, когда дом построен, оказалось, что он ветхий, что в нем течет крыша, дует страшный сквозняк и что все далеко не так комфортно, как могло казаться поначалу. А если учесть, что кризис вообще уникален со времен 30-х, что нет даже теоретической конструкции, как из него выходить, все наши органы власти, в том числе НБУ, идут как бы на ощупь, поэтому и совершают ошибки.

— Насколько украинский кризис связан с мировым и какие факторы внутренней политики привели к нынешней ситуации?

— Субъективных факторов в нашей ситуации много, и главное — это перманентный политический кризис. Раз существует политический кризис, есть целые группы со своей особой мотивацией, политическое противостояние сказывается на реальной экономике. Фундаментальные ошибки допущены не сегодня и не вчера. Но самые основные допущены в период 2004—2005 гг., когда мы сменили экономическую модель после кризиса 90-х, которую я называю моделью восстановительного роста, и далее — модель инвестиционно зависимого роста. Последняя модель, говоря научным языком, была заменена на политический цикл в экономической политике.

То есть экономические решения принимались в интересах политиков либо по политическим мотивам. В 2004 г. это началось перед выборами президента, а с 2005-го усугубилось. Затем мы умудрились попасть в страшную воронку кредитной экспансии в экономике, которая пришла в нашу страну, как лавина. До сих пор весь мир от этого очень долго и много страдал, в результате мы тоже умудрились пойти по той же дороге. Еще в 2006 г. я говорил, что нужны чрезвычайные, титанические усилия, чтобы все это остановить. Но в итоге мы сформировали огромную часть нашего уровня жизни за счет незаработанных средств. Брали деньги в кредит, везли дорогой импорт и делали вид, что у нас как бы все в порядке. Все это была двойная ловушка. Вначале ловушка политического цикла, затем ловушка глобальной кредитной экспансии. Была, конечно, масса других ошибок, которые, впрочем, лишь производные этого процесса.

— Кто, по-вашему, выиграет от кризиса в Украине? Насколько реален риск, к примеру, польского сценария — вся банковская система страны в результате кризиса останется лишь в руках иностранных банков?

— Во-первых, в условиях кризиса все активы неизбежно дешевеют. Об этом знают все. Если дела пойдут по худшему сценарию, самые привлекательные активы по заниженной цене просто попадут в другие руки. Причем в руки иностранные, у которых сегодня, несмотря на кризис, есть деньги. Например, мы знаем, что в США доллар продолжает печататься в неограниченном количестве. США возобновят свою экспансию на внешних рынках, как только стабилизируют ситуацию внутри. Отечественные инвесторы в это время вряд ли смогут изыскать какие-то деньги для поглощения банкротящихся компаний — это уже хорошо продемонстрировала история с «Проминвестбанком».

— Вы допускаете, что есть глобальные игроки, например, крупнейшие международные банки или корпорации, которые понимают, к чему все идет, и которые могут управлять процессом?

— Если внимательно читать Алана Гринспена (а именно его книгу «Эпоха потрясений», которую он написал в прошлом году), то некоторые глобальные менеджеры, которые видят, как и куда на самом деле движутся все мировые финансы, я думаю, понимают и многое предвидят. Речь, конечно, не идет ни о каком мировом правительстве, это глупо, но есть глобальные финансовые игроки, которые просто владеют инсайдерской информацией и могут влиять на глобальные процессы — как производители товаров, создавая как избыток, так и дефицит денег. Те, кто формирует предложение финансовых ресурсов в глобальном масштабе, сегодня прекрасно понимают, в каком направлении все движется.

Иначе мировая финансовая система не была бы такой, какой мы ее знаем. Мировая финансовая система сегодня работает как бы по принципу глобального дерегулирования, уравновешивания спроса и предложения. И сегодня все мы столкнулись с ситуацией, когда капитализм действительно начал уничтожать сам себя, ибо работал он без каких-либо ограничений. Было бы глупо говорить, что в число жертв кем-то изначально заложена и Украина, но то, что в число жертв попадают целые группы стран, — это очевидно. Можно только вспомнить, как скупались крупнейшие национальные активы в Польше. Когда-то может начаться похожий сценарий в отношении новой группы стран.

— Какой, по-вашему, должна быть новая мировая финансовая архитектура и какой — стратегия Украины в этом вопросе?

— Если поднять все, что мы читаем о мировой экономике, то научная мысль пока не нашла каких-либо внятных инструментариев разрешения таких проблем. Разговоров много, а толку мало. То «двадцатка» о чем-то договорилась, что-то подписала, то опять договорилась собраться и что-то обсудить заново. Все, конечно, хорошо. Но когда разбираешься, оказывается, хорошо лишь в заявлениях: ни у кого нет готовых решений. Все как бы признают, что сегодня ни одна страна в одиночку выйти из кризиса не сможет, надо выходить из кризиса совместно. В то же время каждый пытается проехать в общем трамвае без билета, рассчитывая, что заплатят остальные. Трамвай по-прежнему никуда не уедет, потому что выясняется, что никто не хочет платить.

В первую очередь в международном масштабе будет попытка восстановить статус-кво такой мировой финансовой системы, какой мы ее знали до сих пор. Для Украины это не выход, потому что мы остаемся с валом кризисных проблем и вскоре все равно войдем в цикл потерь по новому кругу.

Проблема еще более серьезная. Мир живет в ситуации колоссального разрыва между реальной и фиктивной стоимостью капитала. Чтобы это понять до конца, нужно, как ни странно, вновь вернуться к Карлу Марксу, который этот вопрос хорошо описал. Этот фиктивный капитал заходит в мировую экономику через доллар, к нему подключены все развитые страны. Кому захочется менять такую систему? Это серьезный вопрос, остающийся без ответа.

— Но устоит ли американская экономика и ее валюта с ее нынешними долгами и долларом, который якобы обеспечен то ли на 5%, то ли 10—20%? Есть прогнозы о резком откате доллара уже в первом полугодии и в том числе частичном возврате гривней утерянных позиций?

— Почему доллар по всему миру дорожает? Все предельно просто! Триллионы долларов списаны в процессе банкротств крупнейших американских банков. Возник дефицит. За счет того, что доллара как бы стало относительно мало по сравнению с тем, что было до того. Плюс в мире остается большее доверие к американской экономике, даже по сравнению со всеми остальными экономиками. Но доллар действительно крепнет до поры до времени.

Я знаком с одним очень известным в мире экономистом — Жаком Сапиром, профессором и директором Парижского центра социальных исследований. Он спрогнозировал, что в ближайшее время доллар девальвирует по отношению к евро с 1,3—1,4 до 1,8. Думаю, что профессор не ошибается. Единственное, что он пока недооценил — это объемы списаний. Потери и списания оказались на уровне $2—3 трлн., хотя в расчетах было $700—800 млн. Однако я хочу сказать: проблема доллара еще только начинается. Очень многие эксперты, с которыми я согласен, придерживаются мнения, что все, что мы сейчас наблюдаем, — попытка спустить пар через кризис, который родился на рынке ипотеки. То есть кризис доллара еще впереди.

Но самое интересное будет после. Пока что об этом говорят только эксперты, хотя и весьма уважаемые. В конце концов американцы могут оказаться перед неизбежностью провести денежную реформу. Будет ли это какая-то новая американская валюта по типу евро, произойдет ли это через год-два или через пять лет, а может, вообще никогда не произойдет, никто не знает. Но то, что об этом уже говорят в научных кругах, — это факт.

— И что тогда?

Думаю, все это будет толкать мир к созданию новой поливалютной системы. В конечном итоге возникнет несколько равносильных резервных валют, используемых в международной торговле. ЕС уже имеет свою единую валюту. Думаю, что БРИК придет к тому же. Украине пора задуматься над вопросом, как быть в этих условиях.

— Есть ли рецепт для стабилизации нашей экономики?

— А вы верите в то, что все субъекты в Украине, которые представляют разные институты и принимают решения, действуют заодно? Едва ли! Преодолеть дефолт доверия в стране и к стране! Начиная с резервов, невозврата экспортной выручки и заканчивая сбережениями в банках, кризисом банковской системы. Начиная от разумной реструктуризации экономики и заканчивая сохранением части активов под национальным контролем. Можно говорить и о десятках других проблем: разумные рамки дефицита бюджета; реалистичность в планировании пенсий, пособий и стипендий; включение кредитной системы; кредитование реального сектора экономики; кредитование инфраструктурных проектов. Вся эта огромная машина должна заработать. Но она не работает или работает отвратительно, потому что в стране утрачено доверие. Над этим должны работать все, иначе страну ожидают серьезные потрясения.

Справка. В состав Совета Нацбанка, помимо главы НБУ, входят 14 человек, которых назначают на паритетных началах президент и парламент. Согласно законодательству Совет НБУ является органом стратегического управления и имеет право налагать вето на решения правления Нацбанка. Совет НБУ также уполномочен давать согласие на назначение и увольнение членов правления НБУ и утверждать смету Нацбанка.