Финансовый и экономический крах 2008 года, тяжелейший за последние 75 лет, стал крупным геополитическим поражением Соединенных Штатов и Европы. В среднесрочной перспективе у Вашингтона и европейских правительств не останется ни ресурсов, ни экономического доверия, позволяющих играть в международных делах ту роль, которую они играли в других обстоятельствах. В конце концов подобное ослабление будет преодолено, но оно ускорит тенденции, сдвигающие мировой центр тяжести в сторону от США.

В Соединенных Штатах, Европе и, вероятно, Японии наступает жестокая рецессия, которая, по всей видимости, нанесет больший урон, чем спад 1981–1982 годов. Текущий финансовый кризис напугал потребителей и производителей, которые в ответ резко сократили свои расходы. Кроме того, обычные инструменты восстановления, используемые правительствами – денежные и налоговые стимулы, – в нынешних обстоятельствах будут малоэффективными.

Все это поставило под сомнение американскую модель свободного рыночного капитализма. Считается, что финансовая система рухнула, а нормативно-правовая база оказалась не в состоянии обуздать повсеместные злоупотребления и коррупцию. Стремясь к стабильности, правительства США и некоторых европейских стран национализировали финансовый сектор до степени, противоречащей догматам современного капитализма. БЧльшая часть мира совершает исторический поворот и вступает в период, когда роль государства возрастет, а частного сектора – уменьшится. При этом и глобальная мощь Соединенных Штатов, и привлекательность демократии американского образца подрываются. Хотя США и повезло, что кризис совпал с надеждами, которые пробудило избрание Барака Обамы на пост президента, но исторические силы – и крах-2008 – все равно уведут мир в сторону от однополярной системы.

Восходящие экономические державы приобретают новое влияние. В наступившем году ни одна страна не извлечет экономическую выгоду из финансового кризиса, но некоторые государства, прежде всего Китай, добьются относительного усиления своей глобальной позиции. КНР переживает спад в сфере недвижимости, ее экспортные рынки ослабли, а общий темп роста должен замедлиться. Но страна все еще относительно защищена от всеобщего кризиса. Валютные резервы достигают 2 триллионов долларов, что делает Китай самой мощной в мире страной с точки зрения ликвидности. Финансовая система неуязвима, а развитие, которое сейчас опирается на внутреннюю активность, будет продолжаться уверенными, хотя и замедлившимися темпами.

Такое сравнительно благополучное положение дает Пекину возможность закрепить стратегические преимущества, пока Соединенные Штаты и Европа с трудом приходят в себя. КНР будет в состоянии оказать финансовую помощь другим государствам и осуществить ключевые инвестиции, например, в природные ресурсы тогда, когда это окажется не под силу Западу. В то же время кризис может привести к более тесным отношениям между США и Китаем. Точек воспламенения, связанных с торговлей, становится меньше, что может смягчить протекционистские настроения в Конгрессе. И вполне вероятно, что если Вашингтон будет меньше отвлекаться на войну в Ираке, то новая администрация президента Обамы яснее, чем ее предшественники, увидит, что американо-китайские связи становятся самыми важными для Соединенных Штатов двусторонними отношениями. Администрация Обамы могла бы инициировать включение Китая в «Большую восьмерку» и расширить его участие в акционерном капитале Международного валютного фонда (МВФ). В свою очередь Китай способен возглавить усилия по расширению капитальной базы МВФ.

В ОСНОВЕ

Принято считать, что причина кризиса – падение цен на жилье и крах рынка субстандартных ипотечных кредитов в Соединенных Штатах. Это не так. Данные причины сами стали следствием другой проблемы. В основе кризиса лежала комбинация (неизменно смертельная) очень низких процентных ставок и беспрецедентных уровней ликвидности.
Низкие процентные ставки отражали слишком мягкую монетарную политику американского правительства после 11 сентября 2001 года. (Федеральная резервная система США снизила процентную ставку по федеральным фондам почти до 1 % в конце 2001-го и поддерживала ее в районе этого очень низкого уровня почти три года.) Ликвидность отражала среди прочих факторов то, что председатель Федеральной резервной системы Бен Бернанке назвал «глобальным избытком накоплений», –  гигантские финансовые излишки, аккумулированные некоторыми странами (в частности, Китаем, Сингапуром и нефтепроизводящими государствами Персидского залива). До середины 1990-х в большинстве стран с развивающейся экономикой наблюдался дефицит платежного баланса, поскольку они импортировали капитал для финансирования своего роста. Но азиатский финансовый кризис 1997–1998 годов среди прочего изменил такое положение в большей части Азии. После этого в регионе начал расти профицит, который затем регулярно возвращался на Запад в форме портфельных инвестиций.

Столкнувшись с низкой доходностью, эта гора ликвидности, естественно, стремилась к более высокой. В соответствии с одним из основных финансовых законов доходность по займам обратно пропорциональна качеству кредитов: чем надежнее заемщик, тем ниже доходность, и наоборот. Таким образом, огромные объемы капитала перетекали в сектор субстандартной ипотеки и к слабым заемщикам всех типов в Соединенных Штатах, Европе и в меньшей степени в остальном мире. Например, ежегодный объем субстандартной и другой секьюритизированной долгосрочной ипотеки в США вырос со средней величины около 100 миллиардов долларов до более 600 миллиардов долларов в 2005 и 2006 годах. Как в случае с любым финансовым «пузырем», уроки истории, в том числе касавшиеся долгосрочных уровней дефолта по таким некачественным кредитам, были проигнорированы.
Этот приток ипотечных денег вызвал беспрецедентный рост цен на жилую и коммерческую недвижимость. Если в течение 30 лет до 2000 года дом в Америке дорожал в среднем на 1,4 % в год, то с 2000-го до середины 2006-го уровень подорожания взлетел до 7,6 %. С середины 2005 года до середины 2006-го он достиг (на фоне безудержных спекуляций на рынке недвижимости) 11 %.

Но, как и любые скачки потребительских цен, данный скачок в итоге изменил направление на противоположное. Цены на жилье резко падают более двух лет, и пока нет признаков того, что они достигли дна. Рынки фьючерсов свидетельствуют: снижение стоимости недвижимости с максимума до минимума может достичь 30–35 %. Это – поразительное падение для пула активов, когда-то оценивавшихся в 13 триллионов долларов.

Крах цен на жилье подорвал стоимость многотриллионного пула недорогой ипотеки, который создавался с 2003 по 2006 год. Кроме того, бесчисленные субстандартные ипотечные кредиты, структурированные так, чтобы вначале стоить искусственно дешево, начали конвертироваться в более дорогостоящие условия. Скорректированные условия оказались не по карману бесчисленным заемщикам, и участились просрочки платежей. Убытки по займам начали проявляться в середине 2007-го и быстро поднялись до ошеломляющих уровней. А при продолжающемся падении цен на недвижимость и уменьшении стоимости других активов стоимость займов по-прежнему снижается. Более крупные финансовые институты сообщают о непрерывных убытках. Они понижают оценку займа или аналогичного актива по итогам квартала только для того, чтобы по итогам следующего квартала снова ее понизить. Этот самоусиливающийся цикл понижения вызвал спад на рынках во всем мире.

Урон наиболее заметен на уровне домохозяйств. Всего за полтора года, с 30 июня 2007-го, американцы потеряли четверть чистых активов, и этот тренд продолжается. Самым главным активом американцев являются средства, вложенные в жилье. Общая стоимость недвижимости в Соединенных Штатах, которая на пике (2006) составляла 13 триллионов долларов, упала до 8,8 триллиона к середине 2008 года и продолжала падать в конце года. Общие пенсионные накопления – второй по величине актив американских домохозяйств – сократились на 22 %, с 10,3 триллиона в 2006-м до 8 триллионов к середине 2008 года. За этот период накопления и инвестированные активы (помимо пенсионных сбережений) утратили 1,2 триллиона долларов от своей стоимости, а пенсионные активы – 1,3 триллиона. В сумме эти убытки составляют ошеломляющую цифру – 8,3 триллиона долларов.

Такие масштабные и внезапные удары шокировали американские семьи. А поскольку происходило это на фоне новостей о крахе финансовых институтов и огромных суммах финансовой помощи, страхи американцев по поводу безопасности и доступности их вкладов распространены сейчас больше, чем когда-либо после 1933-го. Именно поэтому за два сентябрьских дня американцы забрали из фондов денежного рынка 150 миллиардов долларов (средний отток в неделю обычно составляет всего 5 миллиардов). И поэтому же Федеральная резервная система создала специальную 540-миллиардную схему кредитования, чтобы помочь фондам справиться с продолжающимися выплатами.

СУМАТОХА

Все более очевидно, что суровая рецессия, наступающая в США и Европе, станет самым ощутимым упадком мировой экономики с 1930-х годов. ВВП Соединенных Штатов снизился в третьем квартале 2008-го, а в четвертом квартале по прогнозам должен стремительно упасть почти на четыре процента. Из 52 экономистов, принявших участие в опросе газеты The Wall Street Journal в течение прошлого года, большинство ожидало сокращения американской экономики в течение, как минимум, трех кварталов подряд, чего не происходило уже 50 лет. По крайней мере в среднесрочной перспективе глобальная роль США и европейских государств будет понижаться параллельно с их экономикой.

Ситуация на фондовых биржах в Соединенных Штатах и по всему миру предвещает тяжелые экономические времена. В начале ноября 2008 года самый широкопрофильный финансовый индекс США, S&P 500, упал на 45 % по сравнению с его наиболее высоким значением в 2007-м. Это падение значительно серьезнее краха 1981–1982 годов – до настоящего момента наиболее чувствительной рецессии с 1930-х. Единственным логическим объяснением служит то, что рынок ожидает еще более глубокого спада в корпоративных прибылях в 2009 году, чем три десятка лет назад.

Такое существенное падение корпоративных прибылей может наступить, потому что американские потребители по-настоящему напуганы и прекратили траты на товары не первой необходимости. Шокированные финансовым кризисом, испытывая страх за безопасность своих депозитов в банках и на денежных рынках и угнетенные ощущением обреченности, царящим в Вашингтоне и в СМИ, они быстро увеличили свои сбережения за счет сокращения расходов и возвращения долгов. Результатом стало самое большое за всю историю измерений падение популярного индекса потребительского доверия Conference Board в сентябре. В том же месяце зафиксировано наиболее значительное с 1980 года сокращение потребительских расходов, а в октябре падение было еще внушительнее. Генеральный директор Caterpillar и другие лидеры бизнеса говорят, что условий хуже этих они никогда не видели и что они серьезно сокращают капитальные затраты.

Как заметил бывший министр финансов Лоуренс Саммерс, эта рецессия будет продолжительной отчасти из-за необычной природы направленной вниз финансовой спирали. Снижение стоимости финансовых активов ведет к требованиям увеличить залоги, заставляя продавать эти и другие активы, что еще больше снижает их стоимость. Это означает дальнейшие убытки для домохозяйств и финансовых институтов, а они, в свою очередь, ведут к отказу от трат и выдачи кредитов. Конечный результат – это еще более ослабленная экономика, которую характеризуют уменьшение расходов, снижение доходов и рост безработицы.

Нынешняя рецессия будет продолжительной еще и потому, что обычные правительственные инструменты для стимулирования восстановления либо недоступны, либо их эффективность сомнительна. Самый элементарный способ вдохнуть жизнь в слабеющую экономику – облегчение монетарной политики, как сделала осенью Федеральная резервная система США. Но процентные ставки в Соединенных Штатах и Европе уже крайне низки, а центробанки и так влили беспрецедентные суммы ликвидности в кредитные рынки. Тем самым воздействие любого дальнейшего облегчения будет, скорее всего, небольшим.

Еще один инструмент – налоговый стимул – тоже, вероятно, будет использован в США, Европе и Японии, и тоже со скромным эффектом. Даже 300-миллиардный пакет увеличенных трат и налоговых скидок, обсуждаемый сейчас Конгрессом, все равно мал по сравнению с 15-триллионным объемом американской экономики. А судя по прошлому опыту, еще одна порция стимулов принесет только частичный эффект: 168-миллиардный пакет, принятый в феврале прошлого года, поднял ВВП Соединенных Штатов только на половину этой суммы.
В Европе ожидается ничуть не менее суровый спад. Европейские потребители снижают расходы по тем же причинам, что и американские. Финансовые секторы европейских стран относительно ВВП понесли даже больший урон, чем в США. Британское правительство сообщило прошлой осенью о сокращении своей экономики, а страны еврозоны теперь официально вступили в рецессию.

Международная финансовая система тоже разорена. По оценке МВФ, кредитные потери глобальных финансовых институтов в конце концов достигнут 1,5 триллиона долларов. На конец ноября сообщалось уже о потере почти 750 миллиардов. Эти потери уничтожили бЧльшую часть банковского капитала и привели к прекращению потока кредитования. С конца 2007-го институты настолько озабочены кредитоспособностью заемщиков, включая друг друга, что больше не выдают займов. Об этом свидетельствует разрыв между трехмесячными казначейскими облигациями США и трехмесячной ставкой процента по займам LIBOR, служащей стандартом межбанковского кредитования и выросшей вчетверо за месяц с момента краха инвестиционного банка Lehman Brothers в сентябре 2008 года.

Такого рода замораживание кредитов привело глобальную финансовую систему на грань коллапса. Директор-распорядитель МВФ Доминик Стросс-Кан говорил в октябре о неотвратимом «системном распаде». В результате Федеральная резервная система США, Европейский центральный банк и другие центробанки влили 2,5 триллиона долларов ликвидности в кредитные рынки, что значительно превышает все другие монетарные интервенции в мировой истории. Кроме того, правительства Соединенных Штатов и европейских стран сделали ранее немыслимый шаг, выделив еще 1,5 триллиона долларов на прямые инвестиции в акционерный капитал местных финансовых институтов.

ПУТЬ К ВОССТАНОВЛЕНИЮ

Когда писалась эта статья, в кредитно-рыночных отношениях наступила некоторая оттепель. Но возвращения к нормальному состоянию пока не видно даже на горизонте. Западная финансовая система превратилась в тень себя прежней. Учитывая продолжающиеся убытки, западные финансовые институты должны еще больше сократить леверидж (соотношение вложений капитала в  ценные бумаги с фиксированным доходом – облигации, привилегированные  акции и вложений в ценные бумаги с нефиксированным доходом – обыкновенные акции. – Ред.) просто для того, чтобы сохранить стабильность балансов. Иными словами, им придется отказывать миру в кредитах еще по крайней мере три или четыре года.
По классической схеме перелета рынки мечутся между эйфорией и отчаянием (эффект «перелета» в базовой модели Рудигера Дорнбуша описывает избыточную реакцию рынка валюты на экзогенные шоки. – Ред.). Сейчас психология финансовых институтов откатилась к консервативной крайности. Они пересматривают системы одобрения кредитов и управления рисками, а также коэффициенты левериджа и ликвидности. В обозримом будущем будут преобладать более строгие стандарты выдачи займов.

Эти новые схемы выдачи займов окажутся еще более ограниченными за счет резко ужесточившегося регулирования. Повсеместно признано, что данный кризис отражает самый серьезный провал регулирования в современной истории – провал, который распространяется и на контроль над банками, и на требования Комиссии США по ценным бумагам и биржам к публикации финансовой отчетности, и на надзор над кредитными рейтингами. Упреки и обвинения, не говоря уже об уголовных преследованиях, только начались. Единодушно считается, что необходима широкая реформа регулирования. Барак Обама и новый состав Конгресса обязательно примут законодательство по осуществлению этой реформы в нынешнем году. Европейские власти, несомненно, примут аналогичные меры. Помимо прочего нормы минимального капитала и ликвидности для регулируемых институтов, вероятно, будут ужесточены.

Однако если руководствоваться историей, то финансовая реформа зайдет слишком далеко. Примером такой чрезмерной реакции служит закон Сарбенеса – Оксли, принятый после краха Enron и WorldCom. Если снова произойдет нечто подобное, ужесточение ограничений в отношении банковских систем Соединенных Штатов и Европы может замедлить их возвращение к энергичной кредитно-финансовой деятельности.

США будут, кроме того, связаны гигантским дефицитом бюджета – продуктом внезапных государственных расходов, предназначенных для борьбы с финансовым кризисом, и резкого падения доходов, вызванного рецессией. Сейчас представляется, что дефицит Соединенных Штатов в финансовом году, который начался в октябре-2008, достигнет одного триллиона долларов и тем самым более чем вдвое превысит дефицит в 450 миллиардов долларов предыдущего года. Это намного больше любого номинального дефицита, когда-либо имевшегося у какой-либо страны, и достигнет 7,5 % ВВП, то есть уровня, который раньше наблюдался только в периоды мировых войн.

ВОЗДЕЙСТВИЕ

Трудно представить себе более стесненные условия для Соединенных Штатов и стран Европы.

Во-первых, суровая рецессия побудит их правительства сосредоточиться на внутренних проблемах, поскольку граждане потребуют, чтобы национальные ресурсы были направлены на восстановление отечественной экономики. Приоритеты, о которых говорил Барак Обама в ходе своей предвыборной кампании, соответствуют этому шаблону. Если бы в конце 2008 года данным вопросом не занялась сессия уходящего Конгресса, то первым важным действием Обамы на посту президента было бы внесение законопроектов о стимулировании экономики. Вероятно, он предпримет также шаги по дальнейшему смягчению последствий финансового кризиса, займется бедственным положением автомобилестроителей и приступит к сложной задаче реформирования здравоохранения и энергетики.

Европейские лидеры тоже сосредоточатся на домашнем фронте. И они будут вводить стимулирующие программы, пытаясь справиться с финансовым уроном. Прошлой осенью французский президент Николя Саркози и итальянский премьер-министр Сильвио Берлускони уже произносили пламенные речи о защите отечественных компаний от их покупки иностранными инвесторами – едва ли такие заявления соответствуют принципам современной экономики.

Во-вторых, беспрецедентные налоговые дефициты и трудности в финансовой сфере помешают Западу приступать к крупным международным инициативам. Если Обама унаследует один триллион долларов дефицита и временно увеличит его до 1,3 триллиона за счет программы стимулирования, мало кто из избирателей будет призывать США тратить деньги на действия за рубежом. На самом деле страна может вступить в период вынужденной сдержанности, не наблюдавшийся с 1930-х. Если бы снова разразился такой же кризис, как тот, что обрушил экономику Мексики в 1994 году, вряд ли Соединенные Штаты стали бы вмешиваться. И даже в случае экономических кризисов в таких стратегически важных зонах, как, например, Пакистан, масштабная экономическая помощь со стороны Соединенных Штатов или ведущих европейских стран маловероятна. Прежде всего вмешиваться придется МВФ.
Что касается частного сектора, то западные рынки капитала полностью восстановятся лишь через годы. На неопределенное будущее крупные финансовые институты будут сжиматься по мере продолжающихся убытков и дальнейшего сокращения их левериджа. Перелеты на рынке, которые происходят после любого кризиса, тоже вызовут отторжение рынками рисков и левериджа в обозримом будущем.

Исторически рынки капитала в США были куда сильнее и ликвиднее, чем в остальном мире. В течение десятилетий они были на порядок выше всех других, пока в последние 10–15 лет европейские рынки не начали быстро развиваться. Остальной мир зависел от Соединенных Штатов в отношении капитала, и это укрепляло глобальное влияние Америки. В предстоящие годы пропорция поставляемого США капитала значительно снизится.

В-третьих, кризис подорвал доверие к экономике Запада. Это важно, поскольку десятилетиями большая часть влияния и «мягкой силы» Соединенных Штатов являлась отражением интеллектуальной мощи англосаксонского варианта рыночного капитализма. Но сейчас та модель, которая помогла оттеснить социализм и выступала против регулирования экономики, вызвав перестройку Лейбористской партии Великобритании, экономические реформы в Восточной Европе и переход Вьетнама к открытой экономике в 1990-е годы, находится под подозрением. Финансовая система США, кажется, не оправдала ожиданий.

Более того, Соединенные Штаты и страны еврозоны прибегли к широкомасштабной национализации экономики, что подрывает доктрину свободного рынка. Правительство США приобрело доли акций более 20 крупных финансовых институтов и в конечном счете может, по словам министра финансов Генри Полсона, инвестировать в «тысячи». Кроме того, оно временно гарантировало основную задолженность всей своей банковской системы. Великобритания, Германия и Франция, каждая по-своему, провели даже более обширное вмешательство. Например, Германия, полностью гарантировала все частные депозиты. Банковские интервенции британского правительства в пропорции к ВВП страны даже превышают интервенции американского правительства по отношению к ВВП страны.

Все эти интервенции остановят глобальный сдвиг в сторону экономического дерегулирования. Как выразился французский президент Саркози, «le laisser-faire, c'est fini» («невмешательство закончилось»). Или, как более дипломатично высказался вице-премьер Китая Ван Цишань, «у учителей появились некоторые проблемы». Это совпадает с естественным и очень долгосрочным движением в сторону от американоцентристского мира, которое началось после падения Берлинской стены 20 лет назад.

ВЫГОДА ДЛЯ КИТАЯ

Это движение отражает также стремительный подъем других экономик, в особенности КНР и Индии. Доля США в мировом ВВП сокращалась в течение семи лет, пока не разразился финансовый кризис. И все более вероятно, что ВВП Китая в течение ближайших 25–30 лет превысит ВВП Америки. Растущая экономическая мощь восходящих стран ведет к росту их глобального влияния и усилению конкурентоспособности.

По словам Ричарда Хааса, президента Совета по международным отношениям, результатом станет появление «бесполярного мира». По Китаю, например, глобальный кризис ударит меньше. Страна переживает определенные экономические неприятности. Экспорт, главные рынки которого находятся в Соединенных Штатах и Европе, быстро теряет темп. Китай также страдает от падения цен на некоторых рынках городской недвижимости. Рост экономики страны замедлился в третьем квартале-2008 до 9 %. Подобному показателю позавидует любая страна, но для КНР это самое низкое значение за пять последних лет. Данные факторы объясняют, почему китайское руководство вводит в действие многолетний план экономического стимулирования стоимостью более 500 миллиардов долларов, что соответствует примерно 15 % ВВП. Тем не менее МВФ прогнозирует, что экономика этой страны вырастет в 2009-м на 8,5 %.

С финансовой точки зрения кризис на Западе мало затронул Китай. Вся его финансовая система играет относительно небольшую роль в экономике и, по-видимому, не испытала воздействия «ядовитых» активов, которые поставили на колени банковские системы Америки и Европы. Китай также обладает профицитом бюджета и очень большими излишками на текущих счетах, а его государственный долг невелик. Сбережения китайских домохозяйств достигают 40 % от их доходов, что не может не впечатлять. Валютные резервы страны, составляющие 2 триллиона долларов, за прошлый год выросли на 700 миллиардов благодаря профициту текущих счетов и прямым зарубежным инвестициям.

Это означает, что, хотя кризис ударил и по КНР, ее экономическая и финансовая мощь по сравнению с Западом укрепилась. Тем самым вырастет глобальное влияние Китая, который будет способен осуществлять политические и экономические инициативы по  дальнейшему укреплению страны. Китай и Ассоциация государств Юго-Восточной Азии недавно заключили соглашение о создании самой большой в мире зоны свободной торговли. Пекин мог бы предпринять дальнейшие шаги по повышению уровня взаимозависимости в Азии и начать играть более активную руководящую роль в регионе.

КНР может расширить свое дипломатическое присутствие в развивающемся мире для продвижения собственной модели капитализма в таких странах, как Ангола, Казахстан и Судан, и утоления своего голода на природные ресурсы. В разгар нынешнего кризиса Китай способен  также помочь финансировать чрезвычайные займы либо непосредственно, через двусторонние финансовые договоренности, либо косвенно, создав дополнительную организацию в рамках МВФ, которая расширила бы доступные кредиты этого фонда за пределы текущих квот. Еще можно ожидать, что КНР осуществит стратегические инвестиции через свои государственные инвестиционные фонды. Учитывая аппетиты Китая в отношении природных ресурсов, это – одна из вероятных ключевых областей его интересов; другая – относительно неразвитая инфраструктура финансовых услуг страны.

ПАДЕНИЕ ОСТАЛЬНЫХ

Индия тоже может пережить кризис относительно благополучно. Там, как и в Китае, финансовая система играет меньшую роль в экономике. Индия остается довольно закрытой экономикой с точки зрения иностранных инвестиций и поэтому меньше зависит от внешнего капитала. Внимательные наблюдатели ожидают продолжения роста ее экономики на уровне 6,5–7 % в год. Но Индия отнюдь не обладает, в отличае от КНР, ни богатствами, ни внутренней сплоченностью. Прошлой осенью правительство премьер-министра Манмохана Сингха чуть не проиграло голосование по вотуму недоверия в парламенте, и ему пришлось самораспуститься из-за оппозиции ядерному соглашению, подписанному с Соединенными Штатами в 2005 году. В итоге Индия сосредоточена на внутренних проблемах и не готова укреплять свое геополитическое положение.

В России падение цен на нефть и другое сырье почти привело к краху рубля и цен на местные акции. Правительство президента Дмитрия Медведева потратило огромные суммы (на данный момент, возможно, 200 миллиардов долларов) для поддержки национальной валюты, российской финансовой системы и нескольких контролируемых государством предприятий с высокой долей заемных средств. При 500 миллиардах долларов валютных резервов Россия по-прежнему находится в здоровом финансовом состоянии даже после этих спасительных мер. Однако данные отрезвляющие события приведут к тому, что осуществить некоторые геополитические амбиции станет труднее. Теоретически это может привести к оттепели в американо-российских отношениях, если Обама выступит с соответствующей инициативой. Но прежде чем это случится, Москва может попробовать «крутой» подход, к которому прибег советский премьер Никита Хрущёв с президентом США Джоном Кеннеди в Вене в 1961 году.

СКАЛЬПЕЛЬ, А НЕ ТОПОР

Этот исторический кризис поднимает вопрос о необходимости нового глобального подхода к контролю валют, а также банковских и финансовых систем. Многие экономисты и лидеры выступают за такую реорганизацию, призывая ко второму Бреттон-Вудсу. Но создание совершенно нового глобального финансового порядка практически неосуществимо. Финансовые и валютные рынки слишком велики и сильны, чтобы их можно было сдерживать: дни управляемых обменных курсов прошли. Глобальное финансовое регулирование, вероятно, создаст больше проблем, чем решит, хотя бы потому, что реформы, необходимые Западу, слишком отличаются от тех, которые требуются в других странах.
Предпочтительнее сосредоточиться на нескольких ключевых мерах.

Во-первых, кризис – это возможность укрепить и преобразовать Международный валютный фонд. Данная организация обладает неиспользуемым кредитным резервом в 250 миллиардов долларов, но эту капитальную базу не корректировали с 1997-го. Она может оказаться недостаточной для предоставления помощи многим развивающимся странам, которые сейчас переживают кризисы платежного баланса и ликвидности (Венгрия, Исландия, Пакистан, Украина и еще шесть стран договорились либо договариваются в настоящее время с МВФ о пакетах чрезвычайного финансирования). Это положение следует исправить. Можно также сделать МВФ гораздо более гибким. Традиционно он оказывал помощь странам-заемщикам на условиях, что они потуже затянут пояс (в частности, сократят бюджетный дефицит). В долгосрочной перспективе эти требования сохранятся, но сегодня, когда продолжается кризис, временный отказ от них представляется правильным решением МВФ. Более того, государства с высоким профицитом, такие, как Китай и страны-производители нефти Персидского залива, должны стать более крупными акционерами МВФ. Логично было бы, например, чтобы они возглавили какую-то новую и независимую кредитную организацию, созданную МВФ.

Во-вторых, структура «Большой восьмерки» все больше устаревает. Экономическая мощь и богатства Китая требуют, чтобы он, как минимум, был включен в эту группу. Для повышения уровня репрезентативности надо чаще использовать формат «Большой двадцатки» (19 крупнейших национальных экономик мира плюс Европейский союз) и реже – «Большой восьмерки».

В-третьих, необходимо пересмотреть нормы соглашения «Базель-2», регулирующие капитализацию банков. Они оказались в значительной степени неэффективны для защиты банков от балансовых кризисов, обрушившихся на них. Предпочтительнее было бы в периоды процветания создавать для банков подушки резервного капитала, который можно было бы расходовать в периоды кризисов.