2 мая в Институте Брукингса, Вашингтон, состоялась дискуссия «Запад и Турция: роли в оформлении широкой глобальной архитектуры». Основным докладчиком, выступил Збигнев Бжезинский. В работе приняли участие сотрудники института, в том числе президент института Строуб Тэлботт, личный друг Б. Клинтона и заместитель государственного секретаря США в 1994-2001 гг., занимавшийся проблемами России и стран бывшего СССР.   Тэлботт оказал огромное влияние на формирование позиции США по вопросу расширения НАТО. Дистанционно в работе участвовали также сотрудники  стамбульского университета Сабанчи. С турецкой стороны дискуссию вела Гюлер Сабанчи, возглавляющая контролируемый ее семьей «Сабанчи холдинг», - второй по размерам индустриальный и финансовый конгломерат Турции.

В рамках данной статьи рассматриваются аспекты дискуссии, касающиеся роли Турции и России в формировании нового баланса в Евразии. В начале доклада г-н Бжезинский представил некоторые из положений своей последней книги «Стратегическое видение: Америка и кризис глобальной мощи», затрагивая роль Евразии в новом мироустройстве. «Вся Евразия сегодня – главная арена глобальной политики. ... Это - также континент, суперконтинент, на котором региональные конфликты имеют глобальное значение  ... и потенциал для значительного расширения». Результатом конфликтов может стать дестабилизация всей Евразии. Как следствие, США должны уделить большое внимание континенту, взяв на себя «главную роль по стабилизации взаимосвязей между новыми глобально существенными реалиями на евразийском континенте».

Речь идет о традиционном геополитическом противоборстве и единственным «новшеством» можно считать намерение Запада выстроить такой баланс сил в Евразии, в котором России отводится пассивная подчиненная роль. По мнению Бжезинского в 21 веке Запад, в лице США и Европы, может предложить России выбор из двух опций. Или отказавшись от геополитических амбиций стать частью Запада, или потерять критически важные территории Сибири и Дальнего Востока, контроль над которыми перейдет Китаю. Следует признать, что г-н Бжезинский остается последовательным и раз за разом подчеркивает безальтернативность такого видения будущего России. То, что сферы влияния в Евразии будут перекраиваться за счет России, судя по атмосфере на конференции, обсуждению не подлежит. Речь идет о том, кто станет главным представителем Запада в глубинах евразийского материка в рамках формируемой геополитической картине мира.

По мнению Бжезинского и тех кругов, которые он представляет, в гонке за право быть, пусть подчиненным Западу, но актором геополитической арены, выигрывает  Турция. Это требует пересмотра роли Турции, «как стойкого и преданного члена НАТО. Вероятно более стойкого, чем любой другой член НАТО». Таким образом, «как по стратегическим, так и политическим причинам Турция должна быть, и с моей точки зрения является, фактически, частью Запада». И далее «... я утверждаю, что на уровне философской, политической идентичности, Турция - часть Запада, несмотря на религиозные различия, которые, однако, не полностью герметичны...».  Турция оказалась более успешной, и должна служить моделью для других стран, претендующих на роль региональных центров силы, в том числе для России и Ирана. В конкуренции двух модернистских проектов 20 века - кемализма и ленинизма, выиграл турецкий проект. Инициированный Ататюрком социальный эксперимент оказался более успешным, чем российский. «Усилие по преобразованию России в современное индустриальное общество, базирующиеся на всеобъемлющей идеологии, которая была жесткой и доктринерской и внедрялась с необычной жестокостью, стоило огромных человеческих жертв».

Таким образом, Турция становится тем актором, при помощи которого Запад намерен оперировать в глубинах евразийского материка, избегая при этом прямого вовлечения в военные конфликты.  «... Соединенные Штаты не должны втягиваться  в какие-либо дальневосточные или азиатские конфликты». Какими бы не были потенциальные результаты конфликтов в материковой Азии, они не могут оправдать прямое американское вовлечение. «Я утверждаю, что Соединенные Штаты должны копировать стратегию Великобритании в Европе в 19-ом и в начале 20-ого века и стать балансиром, стороной, влияющей на принятие решений, но не прямым участником материковых конфликтов». 

Важность Турции в перераспределения сфер влияния в Евразии и создании нового баланса, делают допустимым  «рихтовку» истории с целью придать ей более притягательный вид.  Бжезинский, конечно же, может говорить, что деятельность Ататюрка является «все более впечатляющей и успешной» и «сопровождалась очень низкими человеческими потерями». Более того, можно пожав плечами, вслед за другим известным политическим деятелем 20 века добавить: «кто теперь помнит о резне армян»?  Тем не менее, недобрая слава наследницы Османской Империи стала частью коллективной памяти народов региона, и Бжезински признает, что новая роль Турции будет встречать противодействие в том же Арабском мире.

 При этом Запад спокойно относится к российско-турецким сближению, которое не имеет шансов перерасти в нечто более серьезное. В новой глобальной архитектуре мира Запад предлагает Турции несравненно более интересную роль, нежели Россия. Г-н Тэлботтом был задан вопрос, - не подтолкнет ли поведение европейцев Турцию в сторону России? Ведь у России, и конкретно Путина, было «сильное желание сыграть» на турецко-европейских проблемах и «создать своего рода общность аутсайдеров, против Европы». По мнению Бжезинского здесь нет серьезных проблем. «Я никогда не был обеспокоен примирением Турции и России». Уверенность Бжезинскому придает знание истории. «Если принять к сведению неокончательный характер множества конфликтов между державами, то можно говорить также о психологических источниках и мотивах, делающих такой союз нереальным. Быть ближе не означает, что один из них готов подчиниться другому».

Причем Бжезинский недвусмысленно дает понять Турции, что альтернативой следования в фарватере западной геополитики является дестабилизация и неспособность сформировать отклик на вызовы в сфере безопасности. В среде безопасности 21 века Турция должна объективно оценивать свой потенциал и возможности. Является ли Турция «сама по себе полностью состоятельной в чрезвычайно неустойчивом регионе Евразии? ... Если бы я был турком, то посмотрел бы на Иран, неопределенную и непредсказуемую Россию,  непредсказуемость Центральной Азии, не говоря уже об отношениях между Пакистаном и Индией. На Ближнем Востоке - Израиль, Палестина, среда Египта». В такой ситуации для получения дополнительных гарантий безопасности Турции желательно иметь друзей в лице Запада, и особенно США. В конце доклада Бжезинский делает вывод: «я – оптимист и защитник все более и более кооперативных взаимоотношений и связей между Турцией и Западом, которые становятся значимым в сфере безопасности и политических измерениях». Существующие тренды в конечном счете должны привести к включению Турции в ЕС – в той или иной форме.

Запад не предполагает существование в Евразии каких либо альтернативных геополитических проектов, которые рассматриваются как конкурирующие или маргинальные. Это означает, что способность Запада реализовать свое видение Евразии во многом зависит от политической воли государств Евразийского союза, в первую очередь России, претворять проект в жизнь. Причем если еще совсем недавно СССР и затем Россия имели преимущественное право инициировать геополитические проекты в Евразии, то по мнению Запада сегодня у России такой возможностей нет. Запад предлагает России занять пусть достаточно скромное, но «неплохо оплачиваемое» место в новом миропорядке. Согласно Бжезинского Россия в долгосрочной перспективе также примкнет к Западу, хотя в краткосрочной перспективе имеются проблемы. Оптимизм связан со становлением гражданского общества и среднего класса России, пессимизм - с евразийским проектом.

В конечном счете, говорит Бжезинский, Россия станет частью Запада, «особенно когда ее читатели начнут смотреть на карту, не с ностальгией, стремясь создать какой-то Евразийский союз, о котором говорит Путин и который будет рекреацией Советского Союза, но в терминах будущего и размышлять о использовании обширной, но пустой восточной территории России, примыкающей к перенаселенному, динамически расширяющемуся Китаю». «Таким образом, моя фундаментальная точка зрения следующая - если мы собираемся иметь век сотрудничества, который успешно справляется с новыми глобальными проблемами, мы нуждаемся в новом равновесии на евразийском континенте, который является центральной ареной, на которой будет решаться будущее человечества. И турецкое и русское участие на стороне Западе будет позитивным вкладом, который сделает более вероятным достижение хорошего конечного результата».

Таким образом, речь идет о выборе и ответном ходе России. Рассматривает ли она западное видение Евразии и нового мирового порядка как вызов, на который необходимо сформировать отклик, или как предложение, от которого она уже не имеет возможности или не желает отказаться. Выбор второй опции будет означать окончательный отказ России от своей историософской миссии, формировавшей русскую судьбу и государственность на протяжении последних веков.