Президентам России и США все труднее договариваться. Фото Reuters

После победы Барака Обамы на президентских выборах появились сообщения о том, что в начале следующего года США выдвинут новую инициативу о дальнейших сокращениях ядерных вооружений. Можно полагать, что эти предложения будут в какой-то степени отражать последние разработки американских научно-политических центров, связанных с администрацией Обамы.

ДИСКУССИЯ О ДАЛЬНЕЙШИХ СОКРАЩЕНИЯХ ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ

Например, сотрудники Брукингсского института Стив Пайфер и Майкл О’Ханлон считают возможным сократить количество развернутых стратегических боеголовок до 1000 единиц, а общее количество развернутых и неразвернутых ядерных зарядов – до 2000–2500 единиц. Еще более радикальное сокращение (до 500 развернутых ядерных боеголовок) предложил президент Ассоциации контроля над вооружениями Дерек Кимболл.

Особо следует отметить доклад «Модернизация ядерной стратегии», подготовленный группой видных экспертов во главе с бывшим командующим СТРАТКО и заместителем председателя КНШ генералом Джеймсом Картрайтом под эгидой движения «Глобальный ноль». Недавно авторы доклада приезжали в Москву, где презентовали свои предложения на международной конференции. В докладе излагается план одностороннего сокращения ядерных сил США в пять раз – до уровня в 900 боеголовок (вместо 5 тыс. в настоящее время). Из них половина будет находиться в пониженном состоянии боеготовности (применение возможно через несколько дней, а не часов), а вторая половина – в резерве. Развернутые ядерные заряды могут быть использованы через 24–72 часа, а резервные – через 6 месяцев. Все американские МБР, а также тактические ядерные вооружения должны быть ликвидированы. Таким образом, у США будет не более 270 ядерных боеголовок на БРПЛ для нанесения упреждающего удара, что явно недостаточно для поражения всех стратегических целей на территории России. В случае отмобилизации всего американского ядерного потенциала для удара по российским целям могут быть использованы следующие силы: 325 боезарядов для поражения шахт МБР, 110 боезарядов для поражения пунктов управления, 136 боезарядов для уничтожения военно-промышленных объектов, а 80 боезарядов будет предназначено для нанесения удара по Москве.

В докладе движения «Глобальный ноль» утверждается, что радикальное сокращение и снижение уровня боеготовности ядерных сил США ликвидируют техническую угрозу внезапного американского первого ядерного удара, США теоретически больше не смогут уничтожить основные стратегические силы России, поэтому исчезнет и перспектива зачистки небольшого количества уцелевших российских ракет с помощью американской ПРО. Таким образом, предлагаемый в докладе подход в определенной степени признает обоснованность российской озабоченности в связи с угрозами для СЯС России со стороны ПРО США. Таким образом, влиятельные эксперты исходят из возможности заключения нового двухстороннего российско-американского договора о дальнейшем сокращении ядерных арсеналов. По нашему мнению, для этого необходим учет озабоченностей России в отношении неядерных компонентов военно-стратегического баланса, где США обладают значительными преимуществами. Для этого необходимы договоренности двух стран, которые могут носить как юридический, так и политический характер и сопровождаться мерами доверия, обеспечивающими необходимую транспарентность.

Рассмотрим возможные решения.

ПРОТИВОРАКЕТНАЯ ОБОРОНА

По нашему мнению, развертывание стратегической противоракетной обороны должно быть заморожено примерно на нынешнем уровне (36 развернутых перехватчиков GBI плюс небольшое количестве неразвернутых перехватчиков в резерве) на Аляске и в Калифорнии. США не должны разворачивать Третий позиционный район стратегической ПРО ни в Европе, ни на восточном побережье Соединенных Штатов. В случае возрастания ракетно-ядерной угрозы со стороны других стран (Северная Корея, Иран) США могут развернуть дополнительное количество стратегических перехватчиков, но их общее количество должно составлять не более 50–100 единиц, то есть уровень, установленный Протоколом 1974 года к Договору по ПРО. Естественно, это подразумевает отказ от попыток развернуть космический эшелон противоракетной обороны.

Американская сторона должна регулярно (не реже двух раз в год) информировать Россию о наличных средствах ПРО и планах возможного дополнительного развертывания средств ПРО. Кроме того, должно быть реализовано американское предложение о приглашении российских экспертов на испытания ракет-перехватчиков SM-3 и других перспективных систем ПРО.

Что касается ЕвроПРО, то четвертая фаза ЕПАП с развертыванием ракет-перехватчиков SM-3 Block 2B должна быть заморожена, поскольку развертывание на третьей фазе ЕПАП 48 ракет-перехватчиков SM-3 Block 2A в Румынии и Польше более чем достаточно для защиты от имеющихся и перспективных иранских ракет средней дальности.

Количество постоянно базирующихся в Европе американских кораблей, оснащенных перехватчиками SM-3 различных модификаций, целесообразно ограничить нынешним уровнем (четыре единицы). При этом американские корабли не базируются в Черном, Балтийском и Баренцевом морях. Как представляется, в случае возникновения кризисной ситуации группировка американских кораблей с перехватчиками SM-3 в Средиземном и Северном морях может быть увеличена до восьми единиц, о чем заблаговременно должна быть проинформирована Российская Федерация.

Вместе с тем мы убеждены, что Россия и США/НАТО должны договориться об оперативном взаимодействии и совместимости своих систем ПРО, предназначенных для защиты от ракет меньшей и средней дальности. С этой целью могут быть созданы, как и предлагалось ранее, два центра обмена и интеграции данных о ракетном нападении и распределении задач по перехвату ракет третьей стороны. Это может потребовать заключения соответствующего Исполнительного соглашения между США или Россией, а также соглашения между Россией и НАТО. Подробно проблема ПРО анализируется в докладе, посвященном проблеме противоракетной обороны в отношениях России и США, выдержки из которого были опубликованы в «Независимом военном обозрении». При этом США и Россия строго соблюдают свои обязательства по Договору РСМД, то есть не имеют баллистических ракет дальностью от 500 до 5500 км.

В дальнейшем, если появится достоверная информация о создании Ираном межконтинентальных баллистических ракет, стороны должны договориться о принятии дополнительных мер по обеспечению противоракетной обороны.

Неядерные стратегические наступательные вооружения

В случае создания американской стороной средств «Глобального быстрого удара» с использованием баллистических и небаллистических траекторий их полета, количество таких средств не должно превышать 12–20 единиц, как это предлагается авторами доклада движения «Глобальный ноль». По нашему мнению, указанные средства должны быть учтены в общем количестве развернутых носителей и ядерных боеголовок при определении параметров новых юридических договоренностей между США и Россией по сокращению СНВ. Это касается и проведения инспекций соответствующих пусковых установок.

Неприемлемой представляется рассматриваемая Пентагоном идея реализации «Глобального быстрого удара» с использованием баллистических ракет средней дальности на подводных лодках класса «Вирджиния» (SSN-744). Это предложение носит явно дестабилизирующий характер.

Во-первых, наличие баллистических ракет средней дальности на подводных лодках класса «Вирджиния» резко изменит военно-стратегический баланс в пользу США, позволяя им наносить удары с подлетным временем ракет 10–15 минут по стратегическим целям на территории Российской Федерации. Включение же этих средств в параметры договоренностей по СНВ вряд ли осуществимо.

Во-вторых, создание нового класса баллистических ракет средней дальности может привести к подрыву Договора РСМД. Ведь у России также может появиться стимул к развертыванию собственных баллистических ракет средней дальности, учитывая, что такие ракеты имеются у Северной Кореи, КНР, Индии, Пакистана, Ирана и целого ряда ближневосточных государств, которые отвергли предложение Москвы о присоединении к обязательствам по Договору РСМД.

В-третьих, существенную дестабилизирующую роль играет наличие у ВМС США на надводных кораблях и подводных лодках около 4 тыс. высокоточных крылатых ракет, способных поражать некоторые стратегические цели. В случае реализации предлагаемых в докладе движения «Глобальный ноль» радикальных сокращений стратегических ядерных средств можно полагать, что уменьшится и в полтора-два раза количество стратегических целей для гипотетического упреждающего удара. В результате Соединенные Штаты обретут возможность поражать высокоточными обычными средствами не 30, а 50–70% сократившегося количества целей на территории России.

Стратегический бомбардировщик B-1B к взлету готов. Фото Reuters

Это может воспрепятствовать согласию России на сокращение СЯС. Поэтому размещение на подводных лодках класса «Вирджиния» как высокоточных крылатых ракет, так и баллистических ракет средней дальности окажет крайне негативное воздействие на ситуацию в военно-морской сфере, где США уже обладают абсолютным превосходством.

Новые меры доверия в военно-морской сфере

Решение проблемы стратегических неядерных вооружений морского базирования, как представляется, возможно путем заключения новой российско-американской договоренности о мерах доверия и обеспечении транспарентности на море. Она должна дополнить доказавшее свою эффективность Соглашение о предотвращении инцидентов в открытом море и воздушном пространстве над ним от 25 мая 1972 года. Кроме того, в 2003 году вступил в действие Документ о мерах укрепления доверия и безопасности в военно-морской области на Черном море. Меры носят политически обязательный характер. Это первый прецедент распространения мер доверия на деятельность военно-морских сил: обмен информацией, ежегодными планами военно-морской деятельности и предварительное уведомление о ней. В документе содержится широкий спектр добровольных форм сотрудничества: совместные учения, заходы кораблей, обмены делегациями, взаимные посещения на основе ежегодной ротации военно-морских баз, «ежегодные учения доверия» (приглашение на учения кораблей или наблюдателей). Это хороший прецедент для возможных новых договоренностей России и США о дополнительных мерах доверия.

Учитывая печально известный эпизод с заходом в августе 2008 года американского крейсера «Монтерей» в Черное море, нельзя не признать обоснованность опасений российской стороны по поводу возможного развертывания группировки ВМС США, оснащенной как крылатыми ракетами, так и ракетами-перехватчиками SM-3, в акваториях Балтийского и Баренцева морей. Необходимо не допускать подобных ситуаций.

При соблюдении принципа свободы мореплавания стороны могли бы договориться заблаговременно извещать друг друга о нахождении своих надводных кораблей и подводных лодок в определенных зонах мирового океана, примыкающих примерно на 500 миль к территории другой стороны. Это может охватывать побережье Тихого и Атлантического океанов, а также Мексиканского залива для США и акватории Черного, Балтийского, Баренцева, Охотского и Японского морей для Российской Федерации. Необходимо подчеркнуть, что хотя заход надводных кораблей и подводных лодок в эти географические районы не будет запрещен, уменьшатся опасения по поводу возможного нанесения внезапного обезоруживающего и обезглавливающего удара в результате скрытного развертывания военно-морских сил вблизи побережья другой стороны.

Наряду с этим такие меры доверия во многом снизят угрозу перехвата российских МБР и БРПЛ американскими кораблями, оснащенными системой «Иджис» с ракетами-перехватчиками SM-3 различных модификаций, на начальном и среднем участках их полета.

По нашему мнению, предлагаемые новые договоренности о мерах доверия и транспарентности могли бы включать:

– ограничение количества противоракет SM-3 на кораблях, находящихся в море (например, не более 30% от боекомплекта). Приглашение российских наблюдателей на корабли или заход в российский порт для подтверждения такой загрузки;

– предоставление ежегодной информации о количестве таких кораблей и их загрузке, а также предварительных планов по их военно-морской деятельности;

– приглашение российских наблюдателей на учения с фактическим использованием корабельных систем ПРО (не менее одного раза в год);

– предварительные уведомления о проведении учений систем ПРО;

– проведение различного рода совместных учений при участии российских кораблей в Атлантике или Средиземном и Северном морях.

НЕСТРАТЕГИЧЕСКИЕ ЯДЕРНЫЕ ВООРУЖЕНИЯ

Если ядерные вооружения межконтинентальной, средней и меньшей дальности регулируются юридическими обязательствами по договорам СНВ и РСМД, то тактическое ядерное оружие (ТЯО) дальностью до 500 км никогда не было ограничено никакими договорами. Правда, в 1991 году США и СССР, а позднее – Российская Федерация выступили с параллельными односторонними политическими декларациями о сокращении арсеналов ТЯО. При этом не было предусмотрено никаких мер по проверке и верификации. Тем не менее считается, что обе стороны в основном выполнили свои обещания.

В последние годы США отказались от большинства типов ТЯО, включая КРМБ с ядерными боеголовками. Общее количество американских тактических боезарядов, по имеющимся оценкам, составляет около 760 единиц. В перспективе у Пентагона останется только один тип ТЯО – бомбы свободного падения В61, предназначенные для оснащения фронтовой авиации (500 единиц). Часть из них (примерно 150–250 единиц) хранится на шести американских авиабазах в Европе и Турции. Остальные находятся на территории США. Однако этими же бомбами оснащаются и стратегические бомбардировщики B-52, которые включены в параметры нового Договора СНВ. Но по правилам зачета этого Договора за каждым бомбардировщиком засчитывается только один ядерный боезаряд. Остальные авиационные ядерные вооружения считаются неразвернутыми и не входят в лимит 1550 развернутых ядерных боеголовок.

Что касается России, то, к сожалению, официальные данные по нестратегическим ядерным вооружениям у нас никогда не публиковались. По наиболее реалистичным экспертным западным оценкам, у России имеется примерно 2 тыс. боезарядов ТЯО. Из них примерно одна треть (около 700 единиц) относится к вооружениям систем ПВО и ПРО. Еще около 400 – к морским системам (мины, торпеды, тактические ракеты). Таким образом, количество ядерных авиабомб и ракетных боезарядов (дальностью до 500 км) не превышает 900 единиц.

Многие эксперты считают, что российские тактические ядерные вооружения в определенной степени компенсируют сложившуюся в Европе асимметричную ситуацию в обычных вооружениях, о чем уже говорилось выше. Напомним, что в разгар холодной войны США развернули в Западной Европе 7 тыс. единиц ТЯО, чтобы компенсировать советское превосходство в обычных вооружениях.

При ратификации нового Договора СНВ Сенат США зафиксировал требование включения ТЯО в любые новые юридические договоренности о сокращении ядерного оружия. Соответствующие официальные и неофициальные предложения в последнее время выдвигаются американской стороной на самых разных уровнях. НАТО призывает сократить российские тактические ядерные вооружения или вывести их из Европы в Азию. Однако Москва отказывается от ведения переговоров по этому вопросу, пока американское ТЯО не будет выведено из Европы в США. Ситуация усугубляется в силу того, что заморожен ДОВСЕ, который предусматривал количественные ограничения и верификацию фронтовой авиации, включая истребители-бомбардировщики, являющиеся носителями ядерного оружия. Кроме того, в Европе находятся еще две ядерные державы – члены НАТО. На вооружении Франции и Великобритании находится примерно 500 ядерных боезарядов. Однако эти страны, как и Китай, отказываются принимать на себя международно-правовые обязательства по ограничению и сокращению ядерного оружия. Но Россия не может не учитывать английские и французские системы при оценке ядерного баланса в Европе.

Всего на Европейском ТВД у стран НАТО имеется примерно 650–750 ядерных авиабомб и ракетных боеголовок, без учета американских стратегических ядерных вооружений, попадающих под ограничения нового Договора СНВ. Это – примерно столько же, сколько имеется у России, если не учитывать ядерные средства ВМФ, ПВО и ПРО. Но часть из 900 тактических боезарядов находится в азиатской части Российской Федерации. Поэтому добиться юридически обязывающей договоренности по ТЯО между Россией и США вряд ли удастся.

Выход из ситуации, видимо, заключается в том, чтобы включить ТЯО в новые российско-американские договоренности о сокращении ядерных вооружений, отказавшись от достигнутого еще в 1972 году искусственного разделения ядерного оружия на стратегическое и нестратегическое. При этом все нестратегические ядерные вооружения будут соответствовать принятому в новом Договоре СНВ определению неразвернутых боезарядов. Но это потребует согласия сторон на концентрацию всех тактических ядерных боезарядов на базах центрального хранения.

Таким образом, представляется целесообразным установление общего количественного потолка для всех классов ядерных вооружений. В результате в какой-то степени будет учтена озабоченность России превосходством США по так называемому возвратному потенциалу стратегических ядерных вооружений, где американская сторона обладает значительным количественным превосходством, и озабоченность США количественным превосходством России в тактических ядерных боезарядах.

Этот «Скальпель» особенно раздражал наших заокеанских партнеров. Фото из каталога «Оружие России»

ОРУЖИЕ ТРЕТЬИХ СТРАН

В пользу такого подхода свидетельствует и то обстоятельство, что у всех других ядерных государств отсутствует разделение на стратегическое и тактическое ядерное оружие. Подключение этих стран к процессу ядерного разоружения, которое могло бы произойти лет через 5–10, сделает необходимым учет всех классов ядерного оружия независимо от дальности средств его доставки. Это позволяет России и США сократить свои ядерные арсеналы до уровня примерно в 1000 развернутых ядерных боезарядов (то есть суммарное количество ядерных вооружений третьих стран), хотя нельзя исключать и более глубоких сокращений, как это предлагают авторы доклада движения «Глобальный ноль». Но это представляется возможным только в случае, если другие ядерные державы примут политическое обязательство об отказе от наращивания своих ядерных арсеналов. Важную роль могли бы сыграть такие декларативные шаги, как предоставление информации о количестве имеющихся ядерных вооружений, а также планах модернизации ядерных арсеналов, если такие намерения имеются.

Кроме того, целесообразно добиваться согласия третьих ядерных государств на выборочные меры доверия и транспарентности. В XXI веке требуется всеобъемлющий процесс переговоров с участием всех ядерных государств. Нельзя допустить, чтобы одни ядерные государства разоружались, а другие в это время наращивали свои ядерные арсеналы. Такой обмен мнениями, видимо, следует начинать в рамках официально признанной «ядерной пятерки» (США, Россия, Китай, Великобритания и Франция). Первоочередной шаг – достижение договоренностей по вопросам ненаращивания, транспарентности и верификации ядерных арсеналов, что создаст основу для формальных переговоров по контролю над ядерными вооружениями.

В целом проблема универсализации процесса ядерного разоружения заслуживает всестороннего изучения с обязательным участием представителей как официально признанных (Китай, Франция, Великобритания), так и де-юре непризнанных ядерных государств (Индия, Пакистан, Израиль, КНДР). Иначе «ядерный клуб» могут пополнить Иран и ряд других стран, и режим нераспространения окончательно рухнет.

ОПЕРАТИВНЫЙ СТАТУС ЯДЕРНЫХ СИЛ РОССИИ В XXI ВЕКЕ

Ядерные арсеналы России и США превышают то, что необходимо для удовлетворения потребностей сдерживания между двумя странами, а также по отношению к третьим странам. По официальным данным, согласно правилам зачета нового Договора СНВ, на 1 сентября 2012 года у США имелось 808 развернутых пусковых установок (ПУ) МБР и БРПЛ, а также тяжелых бомбардировщиков (ТБ) и 1737 ядерных боезарядов, у России – соответственно 491 ПУ и ТБ и 1499 боезарядов. Кроме того, у США имелось 228 неразвернутых ПУ, а у России – 393.

В случае, если Вашингтон и Москва договорятся о взаимоприемлемом решении проблемы ПРО и начнется обсуждение других проблем, связанных с современным пониманием военно-стратегического баланса, то возможна реализация предложений о дальнейших сокращениях СЯС, которые изложены в докладе движения «Глобальный ноль».

Исходя из реальных потребностей обеспечения ядерного сдерживания, представляется возможным и достижимым в течение 10 лет (к 2022 году) России и США снизить свой ядерный потенциал более существенно, чем это предусмотрено договоренностями (в СЯС 700 развернутых ПУ и ТБ и 1550 развернутых боезарядов на них). Целесообразно рассмотреть три варианта возможного состава ядерных сил России к 2022 году.

Вариант 1. В ядерных силах – 2500 боезарядов: 1800 единиц стратегического ядерного оружия в модифицированной оперативной готовности и 700 единиц неразвернутого нестратегического ядерного оружия. Для осуществления ядерного сдерживания содержится в развернутом состоянии 900 стратегических боеголовок, а остальные находятся в активном резерве.

Вариант 2. В ядерных силах – 2000 боезарядов: 1400 единиц стратегического ядерного оружия в модифицированной оперативной готовности и 600 единиц неразвернутого нестратегического ядерного оружия. Содержится в развернутом состоянии 700 единиц стратегического оружия, а остальное – в резерве.

Вариант 3. В ядерных силах – 1500 боезарядов: 1000 единиц стратегического ядерного оружия в модифицированной оперативной готовности и 500 единиц неразвернутого нестратегического ядерного оружия. При этом для осуществления ядерного сдерживания содержится в развернутом состоянии 500 боезарядов, а остальное находится в активном резерве.

Первый и второй вариант сокращений Москва и Вашингтон могли бы осуществить и без непосредственного подключения других ядерных государств к разоруженческому процессу. Наиболее предпочтительным представляется третий вариант, если исходить из серьезности намерений политического руководства России и США продвигаться к безъядерному миру. Однако он вряд ли может быть реализован без участия других государств, обладающих ядерным оружием, прежде всего – Китая.

При третьем варианте структурно СЯС России могут состоять из 270 МБР, оснащенных 540 боеголовками (270 развернутых, 270 в резерве), 8 ПЛАРБ с 128 БРПЛ и 280 боеголовками на них (140 развернутых, 140 в резерве) и 15 тяжелых бомбардировщиков с предназначенными для них 180 КРВБ.

Ядерное оружие, содержащееся в активном резерве, может быть взято из хранилищ и загружено на носители в течение периода от нескольких недель до нескольких месяцев (что нельзя сделать незаметно). Большую часть (до 80–85%) развернутого стратегического ядерного оружия допустимо содержать в пониженной готовности (с восстановлением ее через 24–72 часа).

При повседневной деятельности достаточно иметь две ПЛАРБ на боевом патрулировании в море в часовой готовности к пуску БРПЛ, оснащенных суммарно 70 боеголовками. В чрезвычайной ситуации еще две ПЛАРБ, находящиеся в базах и вооруженные 70 дополнительных боеголовок, могут быть выведены в море в течение нескольких часов. За 24–72 часа может быть восстановлена готовность 135 МБР с 270 боеголовками, а на все 15 тяжелых бомбардировщиков загружены 180 КРВБ. Таким образом, спустя 72 часа количество развернутого и готового к немедленному применению стратегического ядерного оружия у России достигнет 590 единиц. Этого вполне достаточно для адекватного реагирования на чрезвычайную ситуацию.

При затяжном кризисе или резком ухудшении геостратегических отношений между Россией и США или Китаем длящийся период в несколько недель или месяцев предоставил бы возможность привести в готовность все 1000 единиц оружия.

Способность СЯС России доставить к целям 1000 стратегических ядерных боезарядов создает угрозу нанесения неприемлемого ущерба для любого потенциального агрессора. Тем самым задача ядерного сдерживания гарантированно решается, если будут учтены высказанные выше соображения относительно неядерных стратегических вооружений.

Исходя из реалий, Россия может ограничить свой ядерный арсенал «потолком» в 1500 ядерных боезарядов в активном запасе – стратегические и нестратегические (тактические), развернутые и неразвернутые (складированные и предназначенные к выдаче в войска). Эти шаги могли бы быть предприняты в унисон с США при условии урегулирования проблем, которые связаны с развертыванием систем стратегической ПРО, высокоточными обычными вооружениями большой дальности и отказом от развертывания в космосе любых ударных систем.

Существующая высокая оперативная готовность к пуску стратегических ядерных ракет России и США создает неоправданный риск и порождает недоверие между этими странами. Невозможно ныне представить ситуацию, когда Россия или США вдруг решились бы нанести упреждающий ракетно-ядерный удар в отношении другой стороны. Для этого просто нет мотивации. Поэтому готовность к пуску ядерных ракет может и должна быть снижена и приведена в соответствие с новыми военно-политическими реалиями. Если даже пойти на такой шаг, как перевод всех ядерных ракет России и США в пониженную готовность, то от этого способность Москвы и Вашингтона осуществлять ядерное сдерживание не пострадает, поскольку у других ядерных государств в перспективе отсутствует мотивация к внезапному ядерному нападению на Россию или США.

Обладание Россией нестратегическим ядерным оружием рассматривается ее военно-политическим руководством как важнейший фактор обеспечения сдерживания на региональном уровне других государств (коалиции государств) от попыток разрешения возникающих противоречий с Российской Федерацией военными средствами, а в случае развязывания агрессии – для ее отражения (прекращения) без тех катастрофических последствий, которые присущи применению стратегического ядерного оружия. Такой подход к роли и значимости нестратегического ядерного оружия обусловлен произошедшими изменениями соотношения военных потенциалов не в пользу России на всех стратегических направлениях, усугубленными ослаблением сил общего назначения Вооруженных сил Российской Федерации. Поэтому в отличие от США, которые не испытывают потребности в сдерживании своих соседей, Россия не может отказаться от нестратегического ядерного оружия.

Вместе с тем в современных реалиях имеющийся у России арсенал нестратегического ядерного оружия является избыточным (по оценке, активный запас российского нестратегического ядерного оружия составляет порядка 2000 единиц). Его можно уменьшить примерно до 500 единиц, избавившись полностью от тех типов ядерного оружия, которые утратили свою военную значимость (боеголовки зенитных ракет, глубинные бомбы, мины), и сократив количество тактических авиационных ядерных ракет и бомб. Этого количества нестратегического ядерного оружия вполне достаточно для осуществления регионального ядерного сдерживания. При крупномасштабном вооруженном конфликте, который маловероятен, но все же возможен, России в любом случае придется опираться в обеспечении своей военной безопасности на весь ее ядерный арсенал.

Российско-американские договоренности по сокращению ядерного оружия не могут быть достаточными для поддержания военно-стратегического баланса, если мы принимаем «широкое» определение стратегической стабильности, которое, с одной стороны, должно учитывать неядерные стратегические системы, а с другой – многополярный характер современного мира. На устойчивость баланса в мире будет оказывать сдерживание милитаризации космоса и развития кибернетического оружия. Поддержание стратегической стабильности в многополярном мире в XXI веке потребует новых усилий для устранения угроз, возникающих в этих сферах военного соперничества.